И снова тема домашней медицины не сходит с передовых страниц немецких газет и журналов. Причина для раздражения пишущей братии на этот раз весьма серьезная – еще бы, ведь ассоциация семейных врачей Германии (Kassenarztliche Bundesvereingung) смогла после многомесячных переговоров, прерываемых демонстрациями протеста, «выбить» у правительства дополнительные 2,7 миллиарда евро, необходимые на оплату гонораров коллег, работающих в амбулаторном секторе. На первый взгляд значительная, сумма эта составляет лишь чуть больше одного процента годового бюджета немецкого здравоохранения (составившего в прошлом году чуть меньше 250 миллиардов евро) и вряд ли решит все проблемы уже давно «болеющей» немецкой семейной медицины.
По оценкам экспертов, серьезного повышения доходов семейных врачей даже после такого финансового вливания ожидать не приходится, потому как побочные расходы (на содержание практик, оплату персонала, расчеты со «смежниками» и т.п.) растут куда быстрее. К сожалению, все эти нюансы очень сложно объяснить среднему немецкому обывателю, на протяжении многих десятилетий (а точнее говоря, даже столетий – ведь государственное медицинское страхование было введено еще во времена канцлера Бисмарка, почти сто тридцать лет тому назад) привыкшему к ставшим притчей во языцех стандартам немецкой медицины. И тяжелее всех приходится в этой ситуации именно семейным врачам – главному звену, связывающему немецкую государственную медицину и простого пациента. Именно Hausarzt (в точном переводе с немецкого – домашний врач) уполномочен сопровождать каждого своего пациента в буквальном смысле слова от начала и до конца. Он направляет его на лечение к специалистам и встречает после выписки из больницы, он делает все необходимые прививки и снимает послеоперационные швы, он помогает пациенту собрать аптечку для летнего отдыха и пишет письма в самые разные инстанции, когда речь идет о пенсии или инвалидности. Вот почему количество семейных врачей (около 59 000) составляет почти половину от всех врачей, работающих вне больниц. Кстати, всего в Германии насчитывается 314 912 работающих врачей. То есть практически каждый пятый «человек в белом» предпочитает покой собственного кабинета больничному стрессу. Так ли это на самом деле и в чем собственно заключается «спокойная и размеренная» жизнь немецкого семейного врача, я и попытаюсь прояснить в этом очерке.
Кто рано встает... Вставать моим амбулаторным коллегам приходится, вопреки расхожему мнению, ничуть не позже тех, кто работает в больнице (как правило, рабочий день в немецких стационарах начинается в семь-семь пятнадцать утра). Несмотря на то, что в графе «начало приема» на визитке немецкого домашнего врача стоит, как правило 8.30-9.00, драгоценные час-полтора перед началом работы многие мои коллеги из практик стремятся использовать для того, чтобы посетить источники своих стабильных доходов – дома пристарелых, интернаты для инвалидов и прочие заведения для людей с «гандикапом», как здесь вежливо называют тех, кто, в силу самых разных обстоятельств и проблем со здоровье, вынужден доживать свой век вне домашних стен.
Итак, наслушавшись в качестве разминки в сотый раз истории жизни своих пациентов, многие из которых наверняка знали в лицо канцлера Бисмарка, заложившего основы современной системы здравоохранения Германии, прихватив по пути пару анализов крови и сделав две-три перевязки, для которых в хирургическом стационаре понадобилось бы минимум две медсестры и три хирурга, мой гипотетический амбулаторный коллега в прекрасном расположении духа где-то в районе четверти девятого переступает пороги своих владений. Иногда, правда, еще пару минут приходится потратить на поиски подходящей парковки – почему-то большинство пациентов (особенно тех, кто имеет «инвалидный» значок на авто) предпочитают оставить свое средство передвижения там, где положено стоять врачу. Возможно, именно таким образом они хотят привить ему чувство пунктуальности...
Итак, мы в практике, время – 8.15, до начала официального приема еще остается четверть часа. Беглый взгляд в комнату ожидания (а большинство владельцев практик планируют помещения так, чтобы проникать в свой кабинет незамеченным) не оставляет никаких шансов на размеренное начало дня – из десяти пациентов восемь выглядят намного здоровее, чем сам доктор и им наверняка хватит сил и выдумки для того, чтобы их домашний врач уже часам к девяти утра начал задумываться о досрочной пенсии. А по ипохондрическим выражениям лица двух оставшихся мужчин предпенсионного возраста становится абсолютно ясно – эти не устояли перед напором своих благоверных, наслушавшихся телевизионных докторов и пришли на первый в своей жизни профилактический «чек-ап». Правда, эти десять пациентов так, «для разогрева» - семейный врач ведь нужен не только для разговоров, иногда к нему приходя и по-настоящему больные люди. Сегодня таких, если верить регистратуре, уже двенадцать...
Восемь тридцать, время открывать кабинет...
Пациентка номер один, фрау Г. Она пришла сегодня уже в полвосьмого, чтобы получить от меня как можно раньше ответ на животрепещущий вопрос – почему ее, никогда в жизни не жаловавшуюся на повышенный сахар, вдруг приглашают принять участие в какой-то непонятной „Disease Management Programm“ для пациентов с тяжелыми формами диабета и предлагают за это еще двести евро. Кстати, как между прочим заметил звонивший (вполне официальное лицо из ее больничной кассы), за это и семейному врачу евро двадцать перепадет. И как теперь объяснить обвиняющей в корыстолюбии врача пациентке, что ее данные, как и данные многих других просто попали под руку одному из клерков, отвечающих за формирование очередного выгодного для кассы клинического исследования.
Пациент номер два, херр Д. После короткого «гутн моргн» на столе доктора приземляются пять увесистых упаковок с медикаментами. Звук, который они издают во время своего падения, окончательно выводит доктора из состояния летаргии, в котором он еще пребывал после утреннего визита в дом пристарелых. «Посмотрите на ЭТО! Они же совсем другого цвета и размера! Я отказываюсь принимать зеленые и треугольные таблетки по той простой причине, что мой организм за многие годы к фиолетовым и шестиугольным!!!» За три минуты доктору удается успокоить очередную жертву правила «болюс-малюс» и уверить пациента в том, что блокаторы кальция и в шестиугольной форме имеют аналогичный с треугольными механизм действия.
Пациентка номер три, фрау Ю. Она только вчера побывала у ортопеда, и даже он сказал (как правило, ортопеды и другие врачи-специалисты в Германии разговаривают с больными крайне мало, делегируя эту почетную обязанность домашним врачам, вот почему многие из опытных пациентов воспринимают любую вербальную реакцию с их стороны как плохой прогностический признак), что такую большую грудь не в силах держать не один позвоночник, тем более уже основательно подточенный остеопорозом. Вот почему семейный доктор просто обязан прямо сейчас найти для нее место в лучшей клинике пластической хирургии (а заодно и объяснить, что стоимость такой операции ни одна больничная касса не оплатит) – в противном случае ему придется отвечать за множественные переломы позвоночника, один из которых пациентка сегодня ночью уже почувствовала.
Следующие несколько человек пришли, чтобы узнать, какие прививки им сделать перед путешествием в Африку, получить очередной больничный, пройти запланированное УЗИ или взять направление к специалисту. С тех пор, как в Германии ввели плату в десять евро за каждое «самодеятельное» посещение врача-специалиста, многие пациенты предпочитают обращаться за направлениями к семейному врачу. В таком случае десять евро взимаются один раз в квартал, а семейный врач сам определяет, к какому специалисту и когда должен обращаться его пациент. Такая централизация услуг позволила не только разгрузить узко квалифицированных врачей, но и значительно снизить количество случаев, когда больничной кассе приходилось оплачивать лечение одного и того же пациента у нескольких медиков.
Часам к десяти наконец-то удалось пробиться и первой пациентке из тех двенадцати (хотя нет, уже семнадцати), что требуют неотложной помощи. На этот раз ничего сложного – банальный цистит, частый в это дождливое время года. Следующий пациент болеет уже со вчерашнего дня, боли в животе сместились вниз и вправо – скорее всего, аппендицит. Направление в хирургию. Еще две банальных ангины. Антибиотик, больничный. Пациент с болями в пояснице – скорее всего, радикулит – рецепт на обезболивающее, лечебная физкультура, больничный – контроль через три дня. И так далее...
Неотложная ситуация. День начинает казаться самым обычным, но тут в практику врывается ураган, кричащий на турецком. При ближайшем рассмотрении это оказывается мама, несущая в охапке свое трехлетнее чадо, упавшее с велосипеда. Благодаря наличию медсестры, говорящей на турецком (большинство семейных врачей, практикующих в больших городах Германии, стараются иметь в своей команде двух-трех медсестер, владеющих русским, турецким, польским языками) и приличным хирургическим навыкам коллеги ушибленная рана головы быстро приводится в порядок и благодарная мама с ребенком через четверть часа уже покидают практику, пообещав сделать доктору хорошую рекламу. Кстати, каждый семейный врач в ходе своего последипломного образования обязан отработать минимум полгода в хирургическом отделении. Многие из них в последствии организуют в практиках небольшие операционные, специализируясь на малой хирургии – родинки, абсцессы, небольшие раны и тому подобное практически не доходит до приемных отделений больших клиник. Всеми этими «мелочами» в Германии, как правило, занимаются семейные врачи. Которые, между прочим, кроме приличного хирургического образования к моменту открытия практики обязаны иметь за своими плечами еще и серьезный педиатрический и психиатрический опыт. Все это предписывается соответствующими органами последипломного образования Германии и неукоснительно проверяется перед допуском к экзамену на врача-специалиста. Не дают покоя эти самые органы семейным врачам и после экзамена – пару лет назад центральная врачебная палата Германии (Bundesarztekammer) обязала их раз в три года предъявлять так называемый сертификат последипломного образования (Fortbildungszertifikat), свидетельствующий о посещении определенного количества курсов и симпозиумов. Тех, кто не дотягивает до нормы, ожидают весьма чувствительные финансовые «порицания», так что приходится семейным врачам хотя бы одни выходные в месяц посвящать своему последипломному образованию.
Обед им только снится.
Но вернемся в уже ставшую нам почти родной практику - коллеге удалось до часу дня «справиться» с тридцатью пациентами. То есть в среднем тринадцать минут на одного больного, что почти на три минуты больше среднестатистических десяти минут – именно столько времени, согласно статистике, имеет право уделять своему пациенту домашний врач, дабы избежать банкротства практики. Правда, сегодня наш герой успел заполнить еще восемь формуляров для больничных касс, три – для пенсионного фонда, пообщаться по телефону с четырьмя представителями ВТЭКа и ознакомиться с формуляром номер 81, строго-настрого предписывающем в обязательном порядке подавать заявку на заявку на проведение курортного лечения пациентов – так, наверное, экономящим сегодня на всем больничным кассам будет еще легче отказывать в его оплате...
Ах да, совсем забыл упомянуть о двух телефонных звонках – от херра В. и фрау З., которые так плохо себя чувствовали, что не смогли даже дойти до практики и очень попросили доктора посетить их на дому. Так что долгожданную обеденную паузу придется перенести на завтра, а время между часом и тремя (когда традиционно начинается послеобеденный прием пациентов) потратить на домашние визиты. Которые, собственно говоря, в финансовом плане приносят не так уж и много (что-то около 30-40 евро) но очень важны для поддержания доброго имени семейного доктора. Кстати, иногда семейные врачи здесь посещают своих пациентов и в больнице, что ни в коей мере не вызывает раздражения коллег, работающих в стационаре – зато те, кто занят в клинике, знают, что подробную информацию о пациенте, включая его медикаментозный план, полный анамнез жизни и заболевания они в любое время суток могут получить от его семейного врача.
15.00 Ну вот, обеденная пауза прошла, так и не начавшись, а в комнате ожидания снова пациенты – правда, на этот раз их поменьше и почти все они хорошо знакомы доктору. Как правило, более спокойное послеобеденное время в практиках отводится для бесед с хроническими и сложными пациентами (как я уже говорил, многие семейные врачи в Германии хорошо знакомы с элементами психотерапии и психоанализа), а также для оказания медицинских услуг, оплачиваемых пациентами в частном порядке. Дело в том, что получаемые от государственных больничных касс за лечение их пациентов (а таких в Германии подавляющее большинство – около 90%) деньги позволяют только по минимуму покрыть расходы на содержание практики и оплату медицинского персонала. Сумма, остающаяся в итоге доктору, сравнима с доходами начинающих больничных врачей. А ведь необходимо еще отдавать кредиты, выплачивать ипотеку и думать о будущем... Поэтому подавляющее большинство семейных врачей здесь овладевает дополнительными специализациями, заканчивая курсы по иглоукалыванию или мануальной терапии, фитотерапии или гомеопатии. Именно наличие такой «изюминки» дает врачу не только возможность дополнительного заработка, но и выгодно оттеняет его практику по сравнению с соседской – ведь конкуренция в больших городах достаточно высока и в борьбе за пациентов важна любая мелочь – будь это знание еще одного языка или владение навыками акупунктуры. Но все это – лишь дополнительные штрихи к портрету немецкого семейного врача, который, несмотря на бытующие предрассудки, является самым образованным и разносторонним представителем медицинской профессии.
18.00 и далее А как же наш коллега? Наверняка он уже отправился домой, закончив последний сеанс акупунктуры и закрыв двери практики, как это написано в его визитке, ровно в 18.00? Ничего подобного – многие семейные врачи работают здесь «до последнего посетителя», который часто в силу своего состояния здоровья просто забывает посмотреть на часы. Вот и сегодня пришлось задержаться до семи вечера, отправляя в клинику с подозрением на инфаркт одного из своих старых пациентов. А потом – еще час-полтора на «бумажные» дела – и можно уходить в надежде на то, что все домашние уже уснули и не будут в очередной раз донимать беседами о роли семьи в жизни домашнего врача. Как будто семьям врачей больничных живется намного лучше....
Раннее морозное утро. Люди спешат на работу. Эта кокетливая бальзаковского возраста женщина будет учить школьников писать и читать. Этот серьёзный мужчина с большими, как у моржа, усами -электрик. Опасная работа. Вчера чуть не убило током. Жене ни слова: иначе, она его сама убьет за выпитую перед ужином рюмку водки. А ведь, она и правду думает, что его быстрее убьет лишняя рюмка, чем электричество. Люди спешат в администрацию, бухгалтерию, продуктовый магазин. Я спешу в больницу.
Молодой доктор, который только окончил университет. Люди, идущие рядом, думают, что я спешу на приём к врачу и мысленно представляют мою болезнь. Чудно. Они мыслят в моих мыслях. Холодный воздух сменяется знакомым воздухом поликлиники. Воздухом, который наполнен болезнями, жалобами, отчаянием, благодарностью. Верхнюю одежду заменяет халат. Белый, новенький, недавно купленный. Не помятый. Висит отдельно в шкафу. Первое приятное впечатление доктора. У тебя отдельный кабинет,свой собственный стол, шкаф и даже своя медсестра. Она твой напарник, член твоей команды. Стук в дверь.
Здравствуйте, можно?
- Конечно.
- Я к вам на консультацию.
- Да, я вас слушаю. Рассказывайте.
- В течении пяти лет стою на учете в онкодиспансере. Рак молочной железы. Сделала КТ брюшной полости. Вот, посмотрите.
Даёт заключение. Читаю. Медленно спускаюсь до нужного предложения. Метастазы в печень. Как? Прошло всего пять лет? Пять лет беспокойных ночей в ожидании именно такого результата. Станут ли ночи ещё беспокойнее?
- Доктор, ну что скажете?
А этих слов я ждала лишь несколько минут. Как правильно ответить на вопрос? Водить за нос? Или прямо в лоб? От напряжения нервно под столом трясу ногой.
- Вы сами понимаете значение анализа?
- Да.
- Понимаете, такое в практике, к сожалению, дело частое. - слова путаются - Дам вам направление к химиотерапевту.
- Хорошо, доктор.
Молчание. Впечатление, будто я работаю на конвейере и продукцию раскладываю по полкам. Так, ты, дорогуша, вот сюда. А вот ты, да ты! Ты, вот, сюда. Не доктор, который лечит, а распределитель. Отдаю направление, женщина уходит. В дверях слова благодарности. За что? За бумажку?
- Да, было бы за что, - говорю я.
Печально. Стук. В кабинет зашёл дедушка лет семидесяти.
- Дедуль, почему без бахил?- медсестра не ругается, слова вылетают, как привычка.
-Внучка, я и забыл!
- Ладно, дед, заходи.
Медсестра меня съест!
- Ну-с, рассказывайте.
- Я вот, по какому делу. У меня десять лет назад сосед помер. Был у него, это самое, как его, рак. Две недели назад смотрю на руке появилось что-сь. Бабка-дура, в больницу посылала.
- Ну, что ж так грубо? Правильно делала, что говорила сходить в больницу. Показывайте, что там у вас?
Дедушка явно не спешил показывать свою руку.
- А я ей говорю,что не пойду я никуда! Суждено помереть-помру! А это, значит, два дня назад зачесалась моя рука, а я и виду не придал. А потом бабка-то моя, дура, увидела, что руку чешу, как давай черта-лешего орать! Вот, и пошёл я к вам!
- Дедуля, два дня шёл?
Такие пациенты умеют настроение поднять.
- Да, дочь. Собирался с силами!
- Давайте, покажите мне руку.
Закатывает рукав. Хочется сказать с сарказмом, но нельзя - дедушка, вдруг, не поймёт.
- Дедушка, у вас все в порядке! Это возрастное изменение кожи!
- Доктор, вы не обманываете?
- Ну, конечно же, нет!
- Ой, дочка! Новости какие хорошие! Точно не рак?
- Да, точно, точно!
Уходит. Уходит спиной к двери, кланяется. Люблю таких стариков и старушек. У них благодарность, по истине, от души. Медсестра не сдерживается:
- Больше разговора!
И правда, дай волю -он бы ещё долго в кабинете сидел. Дверь открылась. Раз без стука - значит свои.
Доктор, у вас два вызова.
- Хорошо.
Медсестра опять не выдерживает:
- Значит, приём до часа!
В голове опять мысли. Мы с медсестрой, как два мента. Я хороший полицейский, а она-плохой. "Дверь закройте! Почему без бахил?! Мужчина, вы что не видите, у нас приём!"
А ведь, она не со зла. Так устроена. Стук. Опять женщина. Красивая и молодая. Опять буря мыслей. Что? С ней? Родственник?
- Доктор, здравствуйте. Я от терапевта.
- Здравствуйте, присаживайтесь.
- Я три месяца на амбулаторном лечении по поводу пневмонии. Лечение без результата. Терапевт отправила на КТ грудной клетки...и вот.
Речь была придумана по пути в кабинет ко мне. Почему решила так? Кто не знает, что говорить, в первую очередь подают амбулаторную карточку, результаты анализов, выписки, справки. Я, точно, хороший полицейский. Дрожа руками эта милая женщина подает листок. Заключение: гамартома лёгких. Пол ушёл из пол ног. Осталась одна голова. Мозг ищет срочное решение задачи. Гамартома! Это что? В мыслях листаю учебники, лекции. Стыдно, доктор, стыдно! А! Вот, оно, решение! Поднимаю глаза и вижу слёзы женщины.
- Не разводите сырость. Это доброкачественная опухоль.
- Дддда?
- Да! Но в онкодиспансер съездить необходимо.
По её дыханию чувствую, что она рада. Она рада! А как, я рада! Даю бумажку, за которую получаю слова благодарности. Опять в голове мысли. За что спасибо? За бланк или за чернила?
- Пожалуйста. После онкодиспансера ко мне, хорошо?
- Хорошо! Спасибо!
Дверь открывается. Опять добродушный дедушка.
- Вот вам, доченьки, к чаю.
Кладет на стол шоколадку. Уходя опять кланяется.
- Спасибо, дед, не стоило.
Дверь закрылась. Тишина. Кто сейчас зайдет? Ага, вот опять стук. Женщина.
Здравствуйте! Это опять я.
Ага, лицо знакомое. Где-то, месяц назад была у нас.
- Доктор, мне опять направление на анализы.
- Помню, помню. Как перенесли химиотерапию?
- Ужасно. Думала, что умру.
Что ответить? Что у многих так? Успокоит это ее? Молча пишу в амбулаторной карточке.
- У меня выпали волосы. Стыдно так...
- Как муж и дети реагируют? - спрашиваю.
- Они меня поддерживают, не дают опускать руки.
- Это главное, а волосы отрастут! Будут чёрные и кучерявые.
В словах смех. Женщина это понимает-очень хорошо!
- Ой, доктор! Вы серьёзно?
- Конечно!
Улыбка на губах. В ответ её улыбка! Здорово! Странно, она не спросила про прогноз, зато про волосы слушала внимательно! Женщины. Пришло время вызова. Квартира, второй этаж. Звонок.
Здравствуйте! Доктор, да, вы не разувайтесь!
Прохожу к тяжело больному. Скелет. Раковая кахексия. Кожа землистого цвета. Все, как в учебнике. Поднимается. От жалости душа сжалась. "Жалость в нашей работе должна быть на последнем месте!" Вспоминаю слова начмеда. И куда я её дену? "Так, так, жалость, попрошу вас уйти в конец строя".
Опять мысли. Поток мыслей исчез после того, как больной выпил воды. В горле заклокотало. "Даже вода не проходит", что делать и что советовать? Нужна консультация хирурга. Осталось лишь облегчить жизнь. Главное, не дать ему умереть голодной смертью. Главное не дать умереть. Жестоко. После разговора понимаю, что ситуация усложняется. У его жёны ДЭП. Такой "мохровый" ДЭП...
- Здравствуйте, а вы кто? - спросила она у меня.
Удивление. Мой пациент - это голова. Одна голова на двоих. Если он умрёт, что дальше?
- У вас родственники есть? - спрашиваю я, игнорируя вопрос жёны больного.
- Есть. Внук. Он в тюрьме.
Я всегда жаловалась на жизнь свою и судьбу. Жалуются ли все мои пациенты? Безусловно. Оставляю рекомендации. Уезжаю. Осталась бы, но у меня ещё вызов. Опять больной, опять тяжёлый. Мучают боли. Дотрагиваюсь до него. Все тело дрогнуло.
- Так больно??
- Нет, доктор, у вас руки холодные.
Смеётся.
- Доктор, вы мне морфин выписали! Не стану наркоманом??
Каждый человек-загадка! Женщина беспокоилась за волосы, которые выпали от химиотерапии. А этот мужчина спать не может от боли! А его беспокоит, станет ли он наркоманом или нет! Такой у нас народ! Пытается большую проблему отнести на второй план. "Так,так! Самая главная проблема, да, да, вы самая, в конец ряда, пожалуйста! Некогда мне о вас думать, голубушка! У меня соль заканчивается!" Опять мысли...
- Ну, конечно, не станете. Вы принимаете адекватные дозы. От морфина можно постепенно уйти, вы, главное, не болейте!
Жутко."Не болейте!” Нашла, что сказать....
- Спасибо.
В ответ улыбка. Все, нужно уезжать. Опять слова благодарности. Причём от всей семьи. Что я сделала? Ничего! Не принесла живую воду. Не дала чудо-таблетку от всех болезней. Чаще всего, это "спасибо" за разговор. За внимание. Иногда за понимание...
Халат в отдельном шкафу. Морозный воздух. Мысли о работе нужно оставить на работе. А вот, и электрик с усами, как у моржа.
Интересно, он сегодня пил?...
«Муж сказал: «Это что, шутка?». Говорю: «Не знаю, конечно, но главный врач ведь не будет шутить?»», - отмахивается Любовь Реутова от любых попыток спросить, как она сама оценивает свой новый статус лучшего врача-терапевта России. «Я вообще была в отпуске, и меня коллектив выбрал без меня, без моего согласия. Я бы никогда не написала заявку! Потом мне звонят и говорят: «Тебя выбрали!». Ой, вы что, я ни за что не буду участвовать! Пациентов даже приходилось просить: «Если вы не против, можете написать отзыв?». Неудобно просить было, но они с удовольствием согласились».
«Обычно нас никто сильно не хвалит - и для меня всё это оказалось непривычным, волнующим, переживаешь всё равно». Миниатюрная врач выходит из поликлиники на ул. Лапина в Тогучине и по привычке легко открывает тугие двери древнего «уазика», который везёт её на очередной вызов к пациентке. Как у любого участкового терапевта, её рабочий день делится на две части - походы к больным домой и приём десятков пациентов в кабинете.
Почти всех она уже давно знает - за 27 лет работы удалось познакомиться с доброй половиной города и изучить маршрут к каждому постоянному клиенту. «Уазик» скачет мимо лавок с фруктами и овощами, одноэтажных магазинчиков с пирогами и леопардовыми штанами по соседству, вдоль маленькой главной площади города с огромной доской почёта и вскоре заезжает во двор пятиэтажки. Несколько лестничных пролётов, осторожный стук в квартиру - и Любовь Ивановна приветствует хорошо знакомую аккуратную пожилую женщину.
- Как дела? Вызывали «скорую помощь», да? Как себя чувствуете?
- Сейчас ничего, а к вечеру поднимается давление. Так она не кружится, но после операции пошатывает.
Терапевт сосредоточенно слушает сердце Зинаиды Фёдоровны стетоскопом - без него в тихой квартире слышен только мерный стук старинных настенных часов. «Любовь Ивановна, я всё жду квоту, не знаю, дождусь или нет. Вы не посодействуете, чтобы квоту дали?» - с надеждой спрашивает Зинаида Фёдоровна, пока Реутова немного растерянно слушает её, потому что и квоту дать не может, и бабушку успокоить нужно.
«… Я выросла вообще в селе Филиппово в Ордынском районе, закончила 10 классов. Потом, когда умер папа - а он умер рано, в 49 лет, от сердечной патологии, - мы переехали в Ордынск, районный поселок. Потом поступила в институт (медицинский институт в Новосибирске, сейчас НГМУ. - М.М.) - причём поступила сразу. Думала, что если не поступлю, то буду работать год или два санитаркой. Я очень боялась Новосибирска, думала, что там потеряюсь, ведь раньше мы особо не ездили - так, поедешь на каникулы, родители свозят… Мама меня привезла в общежитие на Залесского и оставила там на 6 лет.
Папа заболел и умер у меня на глазах. Мне хотелось помочь и близким, и вообще людям».
После учёбы Любовь Реутову отправили снова в Ордынский район - в одном из сёл вообще не было врачей, и ей, интерну, пришлось за 3 месяца освоить краткий курс реальной работы единственного медика на всё село. «Я не сопротивлялась, хотя интерна не должны были отправлять самостоятельно работать, в одиночку. Но я принимала и детей, и взрослых. Мне дали какое-то временное жильё - квартиру, но я не согласилась, потому что одной жить как-то… И поселилась у хорошей бабушки.
Меня и ночью вызывали, когда кому-то было плохо. Так что получается с бала на корабль. Как-то вызов был под утро - провожали в армию парня, и мужчине одному стало плохо.
Я прибежала уже поздно: мужчина умер. Ты одна, больше никого, никаких старших коллег. Было страшно».
В 90-х Любовь встретила будущего мужа - не в больнице, на свадьбе сестры. Вадим был молодым милиционером и отправился работать в Тогучин, - и когда поженились, Любовь сюда переехала. Сначала лечила людей в стационаре, а потом стала участковым терапевтом - в её трудовой книжке всего одна запись.
Она говорит, что никогда не сможет привыкнуть к умирающим людям. «Когда дежурила - принимала разных пациентов - и с инсультами, и с инфарктами, пациент был с расслаивающей аневризмой аорты, и нужно было тактически всё верно и быстро сделать.
Спокойно реагировать никак нельзя - тем более если человека знаешь лично и возраст молодой… Это очень в себе тяжело переживаешь, нельзя к этому привыкнуть.
Особенно когда его знаешь и длительное время лечишь. Естественно, в истерику никто не впадает. Но где-то в душе… Я ещё такой человек, что чересчур через себя всё пропускаю. Как спокойнее стать? Не знаю. Если человек такой есть - он таким всегда будет. Может, поэтому я не хотела быть педиатром: тяжело было бы видеть детей болеющих, с серьёзными заболеваниями», - делится врач.
Со стороны кажется, что работа участкового терапевта - скучноватая рутина. В кабинет один за другим заходят пациенты - в основном пожилые люди - и долго жалуются на боли в груди. «У вас нашли…» - «Что-то страшное?» - «Нет, там немножко жидкость у вас…» - «Наверное, жир?» - перебивает доктора грузная беспокойная женщина. По словам Любови Реутовой, пожилых пациентов у неё действительно много, а с другой стороны - заболевания помолодели настолько, что уже неудивительно встретить в её кабинете 30-летнего мужчину, перенёсшего инфаркт миокарда. Если он, конечно, заставит себя прийти к врачу.
У Любови Реутовой два взрослых сына, которые живут в Новосибирске, - один работает программистом, другой ещё учится в университете, и им хватает заботы матери-врача. «Молодые работают ведь. Лишний раз пойти в больницу? Только по необходимости. Даже если у них гипертоническая болезнь - не заставишь прийти на приём. Сыновья? Привыкли, что я им выпишу, всё назначу. И муж, и дети, - лишний раз они в больницу не пойдут никогда», - признаёт терапевт.
Сама, правда, тоже не всегда заботится о себе как нужно: «Да как-то в первую очередь о детях, о муже думаешь. Пусть лучше у меня, чем у них».
Она снимает белую форму после долгого дня, мгновенно переодеваясь в простой серо-голубой костюм, и распускает волосы - и теперь Любовь Реутова совсем не выглядит на 50 лет. Ведёт по своему маленькому огороду с теплицей («Лечебное это занятие - садоводство!») и в курятник - и как маленькая девочка радуется выбежавшим кошкам Чуче и Чёрной. Любовь Ивановна приглашает в дом - одноэтажный, но довольно просторный для двоих. Врач смеётся - соседи, конечно, знают, что рядом с ними живёт терапевт, но особенно не донимают консультациями через забор, хотя спросить рецепт лекарства могут.
Дворовых собак она недолюбливает.
«У нас выезды каждый день - и постоянно собаки во дворах. Однажды даже сапог прокусила! Сейчас, когда заходим во двор, - стучим, сигналим, чтобы убрали собаку. Для них-то она не злая.
Кроме собак? Есть асоциальные больные. Как-то приехали - и много каких-то мужчин были в алкогольном опьянении, а мне надо было бабушку посмотреть. Не раз такое было - что приезжаешь, а они сидят, прямо при тебе пьют алкогольные напитки. Если уже знаешь, что там такие жители, - всегда водителя с собой берёшь, чтобы подстраховал. Слышишь по телевидению, какие бывают случаи со «скорой» - не по себе.
Болеют врачи и туберкулёзом - потому что постоянно контакт с больными. Но я редко надеваю маску - тяжело в ней. Если иммунитета нет, и в маске можно заболеть», - спокойно констатирует Реутова.
На вопрос, можно ли теоретически консультировать хотя бы часть пациентов онлайн, она будто смущается: «Мне кажется, что я так не смогла бы. Ведь дашь совет, а потом всё пойдет не так. Наверное, молодое поколение врачей будет не против, но мне надо пациента видеть. Может, это консервативно. Не глядя как можно пациенту антибиотик назначить? Конечно, я всё понимаю: долго ждать, пока запишешься, а пока дождёшься - всё уже само вылечится».
О премии Реутова говорит столь же мало, сколько о самом конкурсе. Полмиллиона обещали, но ещё не выплатили, - нужно осенью для этого ехать в Москву, ещё раз представить регион.
- Может, у вас есть мечта, на которую бы хватило 500 тыс.?
«Я бы, может, хотела съездить с мужем, с детьми куда-то, но не знаю, получится ли вместе. Это вообще редко получается, когда вместе… И то, что вы спрашиваете о деньгах, - для нас это, конечно, большая сумма. Но я всегда говорю: деньги вообще не главное. Потому что были серьёзные проблемы со здоровьем, и я тогда многое поняла и многое переоценила».
Этой весной в Новосибирской области выбрали ещё одну лучшую в профессии женщину - учителем года стала Светлана Королькова, географ из Искитимского района. Корреспонденты НГС.НОВОСТИ приехали к Светлане в маленький посёлок Маяк - и встретили элегантную блондинку с 28 парами туфель на работе. Она не задаёт домашние задания, но гуляет с детьми в любую погоду.
http://news.ngs.ru/articles/50634791/
Привет всем! Я Марина, мне 24. Я врач в одном из крупнейших центров Екатеринбурга. Моя специальность довольно необычная - таких как я называют бойцами невидимого фронта. Наш титанический и очень интеллектуальный труд остается за кадром, но от него очень многое зависит. Я очень люблю свою работу, но для многих она непонятна, в том числе и для большинства врачей-не онкологов. Мне часто говорят: "Ты! Училась 7 лет в медицинском! Чтобы заниматься этим?!" Да, именно так. И продолжаю учиться каждый день!
1. Фото из кровати нет, зато есть голодное животное (точнее, 2
голодных животных)
2.Покормив зверушку, делаю несколько сетов приседаний, отжиманий и
пресса и иду в ванную
3. Дальше заправляюсь глюкозой - бутерброды с вареньем, несквик,
морожное. Если я не поем сладкого с утра, я буду очень злая! За
завтраком смотрю евроньюс на французском - надо пользовать мертвые
минутки, чтобы попрактиковать compréhention de l"oral
4. Иду краситься. Сытый котик уже ловит свою дозу
ультрафиолета.
5. Как оказалось, не такой уж и сытый...
6.
7. Собралась за 40 минут!
8. Около километра до стоянки, где меня ждет мой верный товарищ
9. Путь до работы неблизкий - около 50 км, ехать по трассе скучно,
мой айфон развлекает меня новой музыкой - внезапно открыла для себя
интересного исполнителя:) И правда - зачем сожалеть!
10. На трассе полная неразбериха, еду по встречке. Минут 20 стою в
пробке. Что поделать, ремонт!
11. Добралась до работы и даже не опоздала! Это всегда так нервно,
ведь у нас опаздывать нельзя.
12. А вот и загадочное место моей работы. Но сейчас я пойду туда
только чтобы переодеться, потому что на этой неделе я,
врач-патологоанатом, занимаюсь интраоперационными консультациями.
Удивлены? :) Далеко не каждый патологоанатом (особенно в
России) это делает, так что это скорее исключение из правил
13. Переоблачаюсь в робу, остается 10 минут до выхода на линейку.
Сзади меня мой главный рабочий инструмент.
14. Но если бы я только занималась интраоперационными
консультациями, другим врачам пришлось бы несладко, потому что
гистологические (если вдруг вы не знаете, что это - вам сюда) анализы распределены на
всех, а иммуногистохимические (Википедия в помощь) и вовсе на
двоих. Поэтому набираю себе последних сколько
влезет из этой кучки.
15. Взяв работу, последние 5 минут болтаю с коллегой, который
выращивает перцы на подоконнике
16. Идем на линейку - он с топором, я с дубиной.
17. Народ подтягивается.
18. Послушав информацию о тяжелых пациентах, операционном списке,
еду в оперблок. Порадовали, что сегодня сокращенный день из-за
какого-то собрания (которое меня не касается, потому что я не
занимаюсь непосредственно лечением больных)
19. Пора приступать к работе
20. Еще одно рабочее место и еще один инструмент.
21. Рядом - комната, где мы исследуем все органы и ткани, удаленные
у пациентов. Это нужно для того, чтобы поставить диагноз,
определить стадию злокачественной опухоли и т.д. Вся эта информация
нужна лечащим врачам, чтобы понять, что дальше делать с пациентом -
например, делать ли еще одну операцию или же назначать химиотерапию
или лучевое лечение. Без нашего диагноза никто этого сделать не
сможет.
22. Завариваю себе молотый кофе и приступаю к определению
чувствительности рака молочной железы к половым гормонам и к прочей
премудрой шелухе.
23. Микроскопы у нас, по большей части, хорошие, не то что в
районных больницах!
24. А вот и коричневые точечки, от которых зависит и прогноз для
пациента, и его ответ на лечение, и сам способ лечения. Это может
казаться простым, но на самом деле наша работа - это сотни книг и
атласов, критериев, классификаций и алгоритмов:)
25. - Здраствуйте, - слышу голос санитарки из соседней комнаты.
Что ж, если "здраствуйте", то надо вставать и приступать к срочному
гистологическому исследованию. Если бы "доброе утро", то можно было
бы еще поработать. Это у нас такие коды:)
Марина Владимировна! - кричит лаборантка.
И правда. Из гинекологической опреационной принесли яичник. Если
процесс доброкачественный, хирурги ограничатся лишь его удалением.
Если зло - то придется удалать матку и кое-что еще. Я разрезаю
орган, выбираю самый показательный кусочек и отдаю его лаборантке
для приготовления стекла. К сожалению, такие страшные вещи тут
показывать нельзя.
26. Вот этот кусочек на замораживающем микротоме, чтобы его
порезать очень тонко. Микротом, в отличие от микроскопов,
допотопный, поэтому качество получается ужасным. Но обычно все-таки
судить по таким срезам можно.
27. Вот срез сделан, пойман на стекло и сушится.
28. Лаборантка красит срез.
29. А это уже можно смотреть, что я и делаю. На всю процедуру ушло
20 минут - не быстро, по сравлению с цитологией, но у нас в России
почему-то патологоанатомы не заничаеются цитологией. К счастью для
пациента, процесс доброкачественный. Это было понятно и сразу,
когда я только разрезала яичник, но хирургам надо документальное
подтверждение, и потом - всякое бывает! В жизни не все является
тем, чем кажется с первого взгляда, особенно в медицине.
30. Поработала еще часик и поехала в морг (ну, т.е. в
патологоанатомическое отделение), чтобы напечатать
заключения. Наше руководство хочет получать анализы в электронном
виде, но почему-то забывает обеспечить всех компьютерами и
принтерами. Надеюсь, что меня не вызовут снова на срочную.
31. По дороге встретила заведующую, которая меня "порадовала" тем,
что я сейчас пойду вскрывать. Я очень огорчилась. Ненавижу, когда
все наслаивается - оперблок, анализы, вскрытия... Сижу быстренько
печатаю заключения. Стараюсь быть очень внимательной, проверяю все
по нескольку раз.
32. Закончив с анализами и пробежавшись глазами по истории болезни
своего трупа (на внимательное чтение просто нет времени), иду
вскрывать. На это время в оперблоке меня подменит моя коллега.
Почему так, спросите вы. Потому что мы все не любим вскрытия и
вскрываем по очереди. Сегодня моя очередь, а коллега уже вскрывала
на этой неделе.
33. Поскольку страшные фотографии тут размещать нельзя, вот вам
Почти-Бестеневая-Лампа.
34. Закончила вскрытие, возвращаюсь в оперблок. Так уж повелось,
что морги у нас размещаются на периферии больничной территории.
Иногда за день мотаешься туда-обратно по 4 раза, особенно когда я
только училась и приходилось со срочными бегать к более опытным
коллегам.
35. Вот я, недовольная после вскрытия. Не понимаю смысл их
проведения у онкобольных, когда и так все ясно. И какая разница,
если человек уже умер.
36. Уже полдень, когда я снова сменяю свою коллегу в оперблоке.
Даже не знаю, кому из нас повезло меньше - мне со вскрытием или ей
с четырьмя не самыми простыми интраоперационными
консультациями.
37. Устраиваю себе обед. Конечно, тут нельзя держать ни чайник, ни
микроволновку, но другого выхода у нас нет
38. И приступаю к работе. Каждый кусочек биологического материала,
лежащий в этих контейнерах (кстати, это еще только половина, т.к.
операции еще в полном разгаре) должен быть измерен, описан,
описание надо внести в нашу лабораторную систему. Потом я выбираю с
каждого случая необходимые кусочки (может быть и 2-3, а может быть
и 40, это зависит от сложности патологии и характера операции).
39. А вот и лаборант, вносящий данные сегодняшней вырезки (это так
называется) в систему.
40. Контейнеры. Мы их закрываем, потому что они представляют
инфекционную опасность. А иногда они еще и воняют - ведь
злокачественные опухоли растут так быстро, что организм не успевает
их прокормить, и часть ткани погибает и разлагается. Ну, еще бывают
кишки:)
41. Маленькие кусочки, которые я нарезала, мы складываем в баночки
с формалином, чтобы они затвердели и не прокисли. Их транспортируем
в отделение вместе с биопсиями, которые берут в поликлинике. Как вы
думаете, что лежит в банке, подписанной "зап. яйцо"? :) ох уж эти
наши лаборанты!
41. Из-за того, что сегодня операционный день закончился раньше, я
управляюсь за 2,5 часа. Обычно это 4 часа, а если хирурги лютуют и
без конца посылают материал на сврочные исследования, можно
просидеть и дольше... Обычно я работаю аккуратно, но сегодня одна
коварная почка запачкала меня.
43. Возвращаюсь в отделение. Все уже ушли, а наша работа только
начинается, когда у других она закончилась! Операционные
обрабатывают ультрафиолетом.
44. Приборы тоже отдыхают
45. Снова еду в лифте.
46. В отделении меня ждут новые анализы.
47. Вот один из них, опять молочная железа. Чаще всего я занимаюсь
ими.
48. За час закончила несколько исследований, остальное оставила на
утро понедельника - все равно они никому не нужны в пятницу
вечером, а мне надо успеть вернуться домой до коллапса на трассе.
Лаборанты остаются, у них еще много работы. В такие кассеты они
складывают биопсии и дальше они проводятся по спиртам восходящей
крепости для обезвоживания.
49. Еду домой, по дороге грызу печенье
50. Вот опять началась пробка. По пятницам на этот участок ставят
регулировщиков, что очень хорошо - они дают машинам ехать по
очереди в 2 ряда.
51. Время, когда я вернулась в свой город
52. Рябины уже красные, лето заканчивается...
53. Дома меня ждет подарок от котика - беспигментная замученная
бабочка.
54. Вот наше совместное фото
55. Пока варится картошка, успеваю немного почитать. Поскольку в
душе я - ребенок, я читаю фанфики по Гарри Поттеру. Среди тонны
мусора и штампованных историй там встречаются реально очень
захватывающие, фолософские и прекрасно написанные романы. Это
помогает мне отвлечься от постоянных мыслей о работе, поднимает
настроение.
56. Немного спартанский ужин, я люблю есть все простое.
57. После ужина отправляемся на прогулку, чтобы поймать последние
лучи солнца. Зима на Урале длинная и унылая. Жители соседнего дома
проявляют креативность
58.
59. В городе очень тихо и пока еще зелено. Это моя любимая улица,
тут почти никто не ходит.
60. Высокохудожественное фото, демонстрирующее неизбежность
осени.
61. Ремонтируют дом. Техника безопасности на высшем уровне
62. Наверное, у них дома много ос
63. Сидим на стадионе, спорт я не люблю. Это одно из немногих мест,
где не слышно машин и не лезут насекомые.
64. Вот я и дома.
65. Проверяю соцсети, почту, смотрю фотографии, отснятые за день,
общаюсь с мамой. Пью чай с кокосовым печеньем. Если не поесть
на ночь - очень сложно уснуть.
66. Котик добивает беспигментную бабочку, заслуживая угощение.
67. Снова читаю, и засыпаю. Таким был один из моих будних дней.
Спасибо всем, кто дочитал до конца:)
