К 1000-летию преставления великого равноапостольного князя Владимира публикуем фрагмент из четырехтомника по истории России за авторством ученого-практика Евгения Спицына. Книга скоро выйдет из печати.
Проблема Крещения Руси.
Как справедливо отметил профессор А. Г. Кузьмин, один из самых вдумчивых исследователей этой проблемы, процесс Крещения Руси нельзя рассматривать в однозначном ключе, стремясь отыскать только один источник проникновения христианства на Русь. Процесс этот был гораздо сложнее, что нашло свое отражение даже в самой «Повести Временных лет» (ПВЛ), которая представляла собой не единую летопись, принадлежащую перу одного летописца, а синтезированный свод, состоящий из разных и разновременных летописных и внелетописных источников. Поэтому до сих пор в исторической науке не утихают споры по целому комплексу проблем:
а) Проблема датировки Крещения Руси. Сам летописный рассказ об «испытании вер» и Крещении Руси был размещен не только в ПВЛ, но и других источниках, включенных позднее в ее состав, в частности в «Речи философа», принадлежащей либо перу неизвестного христианского богослова, либо перу Кирилла-философа, «Памяти и похвале князю Владимиру» Иакова Мниха, «Слове о законе и благодати» митрополита Илариона, «Чтении о святых Борисе и Глебе» диакона Нестора и других. Во всех этих источниках рассказ о Крещении Руси был размещен между 6494–6496 гг. от сотворения мира, когда князь Владимир стал одним из участников драматических событий, разыгравшихся в то время в Византии. Суть этих событий была такова. По просьбе византийских императоров Василия II Болгаробойцы и Константина YII киевский князь подписал с ними союзный договор, который предусматривал, что: а) Владимир предоставит Константинополю воинский контингент для подавления мятежа двух византийских полководцев Варды Склира и Варды Фоки, возжелавших занять императорский престол, а б) братья-басилевсы, нарушив негласную заповедь, впервые выдадут за «варвара» свою порфирородную сестру Анну, но только при условии, что князь-язычник Владимир примет святое крещение. Киевский князь в точности исполнил свой союзнический долг, однако братья-басилевсы явно не спешили исполнять взятые на себя обязательства. Тогда Владимир пошел походом в ближайшую к нему византийскую провинцию в Крыму, где после многомесячной осады овладел ее столицей городом Херсонес, который на Руси называли Корсунь. После этих событий Анна прибыла в Крым, обвенчалась с киевским князем, а затем вместе с ним вернулась в Киев, где Владимир в одночасье низверг языческих идолов и крестил в «днепровской купели» всех киевлян.
Если исходить из того предположения, что все авторы указанных произведений вели свою хронологию по константинопольской эре и сентябрьскому стилю, то получается, что эти события произошли между 986–988 гг. Однако, если предположить, что хотя бы один из этих авторов исповедовал старую византийскую эру и мартовский стиль, то получается, что эти события произошли в 989–992 гг. Именно по этой причине в исторической науке до сих пор существуют совершенно разные датировки Крещения Руси. В частности, ряд историков (А.Кузьмин, Ю.Брайчевский, М.Свердлов) настаивают на более ранней датировке этого события, а их оппоненты (Е.Шмурло, О.Рапов, Ю.Бегунов) - на более поздней. Хотя, сама Русская Православная Церковь официальной датой Крещения Руси считает 988 г., что и нашло свое отражение во всей учебной литературе.
В научной литературе также существует довольно популярная версия, что Киевская Русь впервые крестилась значительно раньше событий, указанных в ПВЛ. В частности, ссылаясь на «Окружное послание» патриарха Фотия, ряд украинских и российских историков (Ю.Брайчевский, В.Кожинов) датируют этот знаменательный акт не позднее 867 г. Однако, как верно отмечали их многочисленные оппоненты, в указанный период речь могла идти: 1) либо о крещении только части социальной верхушки Древней Руси во главе с киевским князем (Б.Греков, В.Мавродин, М.Левченко), 2) либо о крещении азовско-черноморских русов (Е.Голубинский, А.Кузьмин, Е.Галкина).
б) Проблема внутреннего содержания Крещения Руси. Гораздо более существенным представляется вопрос о том, какой вариант христианства был взят за основу при Крещении Руси, поскольку в самом христианском мире задолго до раскола христианской церкви на православную и католическую, существовало довольно много различных течений, которые отличались между собой и идейно, и структурно, и организационно.
В частности, в конце Х в. в единой христианской церкви существовало аж шесть патриаршеств - александрийское, антиохийское, иерусалимское, константинопольское, римское и орхидское (болгарское), не считая десятков других, более мелких христианских церквей.
Как правило, решение этого вопроса напрямую связывали с разными летописными версиями о крещения самого Владимира-либо в Корсуни, либо в Василеве, либо в Киеве, либо в «ином месте», пытаясь найти однозначный ответ на этот крайне запутанный вопрос. Так, одни историки (В.Василевский, В.Потапов, М.Левченко), являясь сторонниками традиционной «византийской аксиомы», утверждали, что Древняя Русь была изначально крещена по византийскому (ортодоксальному) обряду. Другие авторы (А.Шахматов, М.Приселков, А.Пресняков) полагали, что крещение Руси произошло по болгарскому обряду, третьи (Е.Голубинский, Н.Коробка) утверждали, что наши предки были крещены по римскому обряду пришлыми скандинавами, четвертые (Н.Никольский, Н.Ильин, Ю.Бегунов) искали истоки русского христианства в западнославянской (моравской) церкви, пятые (М.Тихомиров) выдвинули оригинальную гипотезу о возможном перекрещивании наших предков с болгарского на византийский обряд, наконец, шестые (В.Кожинов) были убеждены в том, что христианство на Русь пришло из соседней Хазарии.
Однако, как верно отметил профессор А. Г. Кузьмин, решение этой проблемы лежит совершенно в иной плоскости, поскольку необходимо понять, почему у древнерусских летописцев существует такая странная разноголосица мнений. И ответ на этот вопрос он предлагал искать в том, что изначально на Руси существовали разные христианские общины, которые исповедовали разные христианские вероучения, в центре которых лежал давний христологический спор о символе веры (фелиокве), т. е. взаимоотношения трех ипостасей Святой Троицы: Бога-отца, Бога-сына и Бога-святого духа.
В частности, сам профессор А. Г. Кузьмин заострил свое внимание на том, что в знаменитой «Корсунской легенде», содержащейся в ПВЛ, был отражен еретический арианский символ веры о том, что Бог-сын только подобен Богу-отцу и Богу-святому духу, что полностью противоречило каноническому никейскому символу веры о том, Бог-сын единосущ с Богом-отцом и Богом-святым духом. Другой известный историк профессор М. Ю. Брайчевский аналогичную ересь усмотрел в знаменитой «Речи философа», тоже находящейся в составе ПВЛ, где содержалось учение богомильцев (павликиан), которые, по сути, отрицали сам догмат о Святой Троице и богочеловеческой сущности Иисуса Христа, утверждая, что он был только человек.
А поскольку «Повесть Временных лет» была сводом разных и разновременных летописных и внелетописных источников, авторами которых были представители разных христианских общин, в том числе монастырей, то в ней нашли свое отражение и разные «символы веры», и разные космические эры, о чем говорилось выше. В связи с этим обстоятельством, мы вполне разделяем обоснованное мнение профессора А. Г. Кузьмина, что:
1) Изначально довольно сильные позиции в русском христианстве занимали традиции неканонической арианской, в том числе ирландской церкви, привнесенные на Русь из Великой Моравии местными христианами, которые еще в 930-х гг. вынуждены были бежать от германских миссионеров, агрессивно насаждавших там каноническое (римское) вероучение. При этом организационная структура ирландской церкви, в виде отдельных и самостоятельных христианских общин во главе с выборными пресвитерами, где отсутствовала традиционная для всех остальных церквей иерархия священнослужителей, органично накладывалась на традиции самой славянской соседской общины, построенной по такому же принципу самоуправления и выборности.
2) Как известно именно в Великой Моравии и в Крыму, где существовали большие общины разных русов, в 860-х гг. вели свою миссионерскую деятельность два великих славянских просветителя - знаменитые «солунские братья» Кирилл и Мефодий. Именно там, ознакомившись с какими-то «русскими письменами», они создали две славянские азбуки - «глаголицу» и «кириллицу», на которых будут написанные первые рукописные книги, содержавшие, в том числе, и арианский символ веры. Не случайно в 1060 г., уже после разделения христианской церкви на православную и католическую, тогдашний римский папа Николай II в. своей специальной булле, адресованной Церковному Собору в Сплите, называл одного из «солунских братьев» - Мефодия еретиком.
3) Именно из Корсуни, которая всегда находилась в религиозной оппозиции к своей далекой митрополии, Владимир вывез на Русь весь тамошний церковный клир во главе с «попом» Анастасом, церковную утварь, иконы и книги, а также мощи Святого Климента. Именно культу этого святого и культу Богородицы, а не культу Святой Софии, распространенному в самой Византии, в Киеве будет воздвигнута знаменитая Десятинная церковь, настоятель которой Анастас Корсунянин и будет негласным главой всей русской христианской церкви вплоть до смерти Владимира и гибели Святополка, после чего отъедет в Польшу, где еще сохранились арианские общины.
4) Византийская христианская ортодоксия проникнет на Русь только при Ярославе Мудром, при котором в рамках Константинопольского патриархата будет создана отдельная Русская митрополия и в Киев будет послан первый русский митрополит - грек Феопемт, а в самом Киеве, Новгороде и Полоцке в честь византийского культа Святой Софии будут возведены помпезные Софийские соборы. Тогда же греческий митрополит произведет довольно странный обряд нового освящения Десятинной церкви. При этом попытки ряда современных авторов (А.Поппэ, Я.Щапов, А.Карпов) отыскать первых русских митрополитов, посланных из Константинопольского патриархата раньше 1037-1039 гг. , не кажутся нам убедительными, тем более что ряд сторонников этой гипотезы (А.Карпов), сами признают, что «при князе Владимире роль митрополитов и других церковных иерархов была крайне незначительной».
5) Даже после утверждения византийской ортодоксии весь период существования Древней Руси в самой великокняжеской семье уживались представители разных христианских общин, о чем красноречиво свидетельствует такой показательный факт: в Десятинной церкви будут похоронены Владимир Святославич (1015), Изяслав Ярославич (1078) и Ростислав Мстиславич (1093), а в Софийском соборе - Ярослав Мудрый (1054), Всеволод Ярославич (1093) и Владимир Мономах (1125). При этом Великий князь Владимир Святой, в отличие от своих убиенных сыновей Бориса и Глеба, будет канонизирован Русской Православной Церковью только после монгольского нашествия, и то не как святитель Руси, а в общей когорте других русских князей, как защитник земли русской.
Сам процесс Крещения Руси занял несколько десятилетий и иногда сопровождался большой кровью, как, например, в Новгороде (990) и Суздале (1024). Но именно Древняя Русь стала главной хранительницей кирилло-мефодиевской традиции, основанной на принципах общинного самоуправления и двоеверия, что станет затем основой всего русского православия, органично соединившего в себе и догматы христианского вероучения, и древнейшие традиции славяно-русского язычества. Неслучайно многие проницательные исследователи (Н.Никольский, А.Кузьмин) подчеркивали особо светлый и оптимистический характер древнерусского христианства, не знавшего ни крайностей религиозного аскетизма и мистицизма, ни воинственного настроя по отношению к инаковерующим. Кроме того, русское православие никогда не знало и военно-рыцарских орденов, «мечом и крестом» обращавших язычников в истинную веру, а первые инквизиторские костры, которыми Рим веками разогревал всю католическую Европу, появятся на Руси лишь на рубеже XY-XYI вв., причем, не без влияния того же Рима, прелаты которого сопровождали Зою-Софью Палеолог в жены овдовевшему Великому московскому князю Ивану III.
Что касается хазарской версии Крещения Руси, на которой активно настаивают современные «евразийцы» (В.Кожинов), то она основана на явном недоразумении, возникшим в результате не критического прочтения ими того перевода древнерусского текста ПВЛ, который был сделан Д. С. Лихачевым в 1950 г. и который долгие годы считался классическим.
Однако, как установил профессор А. Г. Кузьмин, сделавший в 1993 г. собственный перевод ПВЛ, академик Д. С. Лихачев лихо смастерил банальный фальсификат . Именно тогда, на закате сталинской эпохи, будущий маститый академик, запечатленный позднее на телеэкране в образе благообразного старичка-интеллигента, сделал очень маленькую, но принципиальную правку в текст ПВЛ, где речь шла о клятве русской дружины (язычников и христиан) на верность русско-византийскому договору, заключенному князем Игорем в 944 г. В оригинальном тексте ПВЛ было написано так: «а хрестеяную Русь водиша роте в церкви святаго Ильи, яже есть надъ Ручаемъ, конець Пасынъче беседы, и Козаре: се бо бе сборная церкви, мнози бо беша варязи хрестьяни». В «классическом» же переводе маститого академика-интеллигента этот текст ПВЛ стал выглядеть следующим образом: «а христиан русских приводили к присяге в церкви святого Ильи, что над Ручьем в конце Пасынчей беседы, где была соборная церковь, так как много было христиан - варягов и хазар». Комментарии, как говорится, излишни.
Однако можно предположить, что во время своих бессонных научных бдений, Дмитрий Сергеевич, видимо, вспомнил о далеких временах своей масонской юности в «Космической академии наук», за что, собственно говоря, и загремел на Соловки. Кстати, именно поэтому в годы «горбачевской перестройки» и «ельцинского лихолетья», когда борьба с кровавым сталинизмом и красно-коричневым фашизмом, а, по сути, с исторической памятью народа, станет «путеводной звездой» русофобов всех званий и мастей, его дутый авторитет «истинного русского ученого и интеллигента» будет вознесен до заоблачных высот, хотя в глазах многих настоящих ученых он станет постыдным символом беспринципного сервилизма.
И последнее. В советской исторической науке, где догматическое восприятие и толкование марксизма было почти нормой, Крещение Руси всегда обосновывали исключительно с классовых позиций, утверждая, что становление феодализма в Древней Руси заставило правящий класс принять новую, классовую религию, освящавшую его господство над всем зависимым населением древнерусских сел, погостов и городов. Однако еще на закате советской власти, один из самых проницательных историков-медиевистов профессор О. М. Рапов, резонно заметил, что в рабовладельческом строе древнейших государственных цивилизаций правящий класс вполне обходился языческим культом, а значит, это «классическое» положение советской историографии полностью теряет всяческий смысл и не выдерживает критики.
Изучением такого важного для отечественной истории и культуры события как Крещение Руси занимались и историки-классики и современные историки.
Главным источником, из которого мы узнаём об обстоятельствах принятия Киевской Русью православия, является «Повесть временных лет».Начальная русская летопись передаёт легенду о миссионерских посольствах булгар-мусульман, латинян-католиков, хазар-иудеев и православных греков к князю Владимиру. Все послы рассказывали о догматах своей веры и предлагали князю принять её. Владимир Святославич отдал предпочтение православию, но решил некоторое время поразмышлять.Затем последовало взятие Владимиром Херсонеса и его требование выдать замуж царевну Анну. Греки не хотели выдавать царевну за язычника, и Владимир принял решение креститься. Таинство было совершено здесь же, в Херсонесе (Корсуни). Греческий патриарх поставил митрополитом в Киев отца Анастаса, и тот крестил Русь в 988 году
Дореволюционная историография крещения Руси представлена трудами М. В. Ломоносова, Н. М. Карамзина, С. М. Соловьёва, Н. И. Костомарова и других учёных. Н. М. Карамзин подчёркивает значение принятия христианства для развития русской культуры: князь Владимир построил церковь Св. Василия, храм Пресвятой Богородицы. «Многие люди крестились – пишет историк – рассуждая без сомнения так же, как и граждане Киевские; другие, привязанные к Закону древнему, отвергали новый: ибо язычество господствовало в некоторых странах России до самого XII века. Владимир не хотел, кажется, принуждать совести; но взял лучшие, надёжнейшие меры для истребления языческих заблуждений: он старался просветить Россиян». Князь Владимир основал училища, которые стали основанием просвещения на Руси
Однако в дальнейшем эти представления были преодолены, в конце 30-х гг. исследователи сформулировали положения, которые сыграли определяющую роль в дальнейшей разработке вопроса о "крещении Руси". А именно: "введение христианства - прогрессивное явление; крещение имело массовый характер; вместе с христианством на Руси появилась письменность; христианство приобщило восточных славян к достижениям византийской культуры, содействовало их сближению с народами более высокой культуры, сближению с народами Западной Европы". "Яркой иллюстрацией этих положений служит статья ученика выдающегося ученого середины ХIX- начала XX в. В.О. Ключевского советского историка С.В. Бахрушина (1937)… Коренная причина принятия Русью христианства открылась исследователю в социальных и культурных условиях, имевших место в древнерусском обществе Х в., когда возникал слой феодальной знати, которая "торопилась освятить свои притязания на господствующее положение". Христианство играло роль "энергичного поборника" передового (по сравнению с первобытнообщинным строем) феодального способа производства, оно ускоряло процесс феодализации Руси, боролось с остатками родового строя, стремилось ликвидировать элементы рабского труда. Древнерусская церковь стала активным проводником феодальных порядков на Руси. Вот почему "переход в христианство имел, объективно говоря, очень большое и, несомненно, прогрессивное для данного отрезка времени значение". Влияние нововведенного христианства на древнерусское общество было всеобъемлющим, простираясь на экономику, социально-экономические и политические отношения, культуру и просвещение".
С точки зрения потребностей феодализации рассматривал крещение Руси глава советских историков академик Б.Д. Греков, называвший принятие христианства фактам "первостепенной важности". Для академика М.Н. Тихомирова "установление христианства на Руси было крупнейшим историческим событием. Оно отметило важный этап в развитии феодальных отношений на Руси и победу новых феодальных отношений над отживающим родовым строем с его язычеством. В культурной жизни Древней Руси утверждение христианства обозначало присоединение ее к традициям Византии и эллинизма с их замечательной письменностью и искусством. Таковы громадные последствия утверждения христианства на Руси, ясные и заметные для историков". А вот мнение другого академика Б.А. Рыбакова, у которого христианство выступает как чрезвычайно приспособленное к "нуждам феодального государства". Но поскольку "феодальная формация только начинала свой исторический путь" во времена крещения, будучи необходимой и прогрессивной, поскольку создание раннефеодальной монархии, завершившееся в период княжения Владимира, было "глубоко прогрессивным" явлением, поскольку и христианская религия, призванная содействовать утверждению феодализма, должна рассматриваться как фактор прогресса в древнерусской истории. Сравнительно недавно в интервью корреспонденту газеты "Советская Россия" Б.А. Рыбаков заявил о том, что тысячу лет тому назад принятие христианства для молодой державы было прогрессивным фактом…
Крещение Руси в свете его различных интерпретаций.
Крещение Руси содействовало укреплению внешнеполитического положения древнерусского государства, и этот факт ни у кого не вызывает сомнений. Все исследователи, каких бы исходных концепций они ни придерживались, признают это и не особенно даже стараются аргументировать. В самом деле, представляется очевидным, что принятие христиан-ства означало вхождение Руси в семью европейских христианских народов, повышало престиж государства и доверие к его внешнеполитическим акциям. Христианство способствовало укреплению велико-княжеской власти, упрочению связи между всеми частями государства, его внутренней стабильности и, следовательно, военной и политической мощи. Хотелось бы обратить внимание на еще один важный аспект: христианизация Руси подняла нравственный потенциал русского народа, столь необходимый для выполнения им его исторической миссии внутри многонационального государства и на международной арене. С ведением христианства наша страна получила широкий доступ к накопленным человечеством знаниям, в том числе знаниям историческим, политическим, естественнонаучным, а это не могло не иметь позитивных последствий для древнерусского государства. Наконец, по словам В. Т. Пашуто, «Церковь в лице митрополита, епископов, священников, паломников стала влиятельным элементом и внешней политики, и самой диплома-тической службы».
В настоящее время мы вынуждены отказаться от упрощенного представления о том, что наши предки в дохристианскую эпоху жили в состо-янии дикости. Во всяком случае, сейчас нельзя вслед за прот. Георгием Флоровским утверждать, что «история русской культуры начинается с Крещения Руси» и «что языческое время остается за порогом исто-рии». Необходимо признать, что дохристианская Русь в области ма-териальной культуры и религиозных (языческих) представлений, находящих полную аналогию с религиозными воззрениями античного мира, достигла достаточно высокой ступени развития, что и позволило ей так легко и быстро воспринять сложнейшие концепции христиан-ского вероучения и миропредставления и совершить грандиозный про-рыв в области самосознания. Современные исследователи обращают особое внимание на высокий уровень образно-поэтического мировосприятия в Древней Руси, сформировавшийся еще в дописьменный период. Вот почему при соприкосновении с христианством древнерусское «слово-образ» проявило себя столь хорошо приспособленным для выражения сложного мира новых идей. И главное, это образно-художественное, иррациональное восприятие мира оказалось чрезвычайно близким самому духу византийской культуры.
Политические задачи, стоявшие перед Русью 10 вв., заключались, во-первых, в создании единого государст-ва, которое решающим образом содействовало бы завершению процесса формирования единой нации, во-вторых, в сознательном выборе своего места в системе цивилизованных государств и, в-третьих, в определении главных угроз и сосредоточении внимания на их отражении.
Процесс собирания восточнославянских племен под единой кня-жеской властью с помощью военной силы начался еще в дохристианскую эпоху. Св. князь Владимир в первый период своего правления попытался использовать для укрепления единства религи-озный фактор. Он реформировал древне языческие культы, учредив государственную религию с пантеоном богов во главе со славянским Зевсом-Перуном. Но этот княжеский бог и эта государственная рели-гия оставались для народа такой же внешней силой, какой была княжеская дружина. Только принятие христианства привело к возникно-вению прочных внутренних связей в государстве на всех уровнях и, главное на уровне клетки государственного организма – отдельной личности.
Истолкование причин перехода Владимира в христианство вызвало среди ученых полемику. Слабо объяснение митрополита Филарета – покаянное настроение братоубийцы и развратника Владимира. Недостаточно объяснение Соловьева – бедность и бессодержательность язычества. Общими причинами, по-видимому, была тесная связь Руси и Византии, постепенное проникновение христианства в русское общество, образование в Киеве влиятельной христианской общины; лично на Владимира влияли впечатления детства (княгиня Ольга), может быть общение с женами христианками (Голубинский). Крещение киевлян произошло в 989 или 990 году, может быть, по внешней обстановке так, как рассказано в «Повести временных лет». Несомненно, новая вера встречала некоторое сопротивление, о котором молчат историки. Только про Новгород мы знаем из так называемой летописи Иоакима, что там дело не обошлось без вооруженной борьбы. Христианство при Владимире распространялось на Руси медленно. Существовали ли при нем русские митрополиты – вопрос нерешенный. Другие известия о времени Владимира большей частью достоверны, хотя не лишены легендарных подробностей и создавались под влиянием народных преданий и песен.
Св. благ. кн. Владимир и его церковно-политическая деятельность.
После крещения Владимир совершил еще несколько походов, успешно отбивался от печенегов, строил против них города. Как христианин Владимир заботился о просвещении (ему приписывается основание первой школы) и о построении церквей, даровав одной из них десятину (996 год). Владимир не казнил разбойников, «боясь греха». Но «епископы» посоветовали, и Владимир установил «казнь», скоро, однако, вновь замененную вирой. Владимир разослал по областям сыновей. Один из них, Ярослав Новгородский, отложился. Владимир готовился к походу на сына, но заболел и умер 15 июля 1015 года.
В 989 году Владимир, уже, будучи христианином, вернулся к политической линии своего отца и совершил по-ход на Херсонес (Корсунь). Город, осажденный с моря и суши, пал после того, как лишился воды, поступавшей в него по подземным трубам. Впрочем, русы покинули город, и он вернулся к Византии. С 990 года Византия пере-шла от обороны к контрнаступлению, подчинив Грузию, часть Армении и возобновив войну против болгарского царя Саму-ила. Набег Владимира на Корсунь вызвал ответную реплику в виде нападения на Русь союзников Византии – печенегов. Война длилась с 989 по 997 годы, и тогда Русь потеряла причерноморские степи, а границу лесостепи пришлось укрепить ва-лами и частоколом. Корсунская эскапада дорого обошлась Руси. При возврате к политическому курсу прошлого, казалось бы, был естественным отказ от принятого исповедания, но этого не произошло. Пути назад не было.
Вместо союза с Константинопольским патриархатом Русь за-вязала отношения с Болгарской патриархией в Охриде. Так как с 976 года Западная Болгария была охвачена антигреческим восстанием, которым руководили сыновья комита Николы: Давид, Моисей, Аарон и Самуил, то оттуда мож-но было получать книги, иконы и просвещенных священников – учителей. В начале XI в. Владимир установил союзные отношения «с Болеславом Лядским, и с Стефаном Угорским, и с Андрихом Чешским», то есть с новыми христианами, воспринявшими веру от Рима. Дипломатия Владимира показывает, что он искал возможности порвать с традициями и Святослава, и Ольги. А третьей возможностью в тех услови-ях был контакт с Западом, потому что мусульманский Восток находился в состоянии войны с Русью. В 997 году Владимир вы-нужден был идти походом на камских болгар и тем самым снять часть войск с южной границы, чем немедленно вос-пользовались печенеги.
Итак, ссора с Византией из-за грабительского похода на Корсунь в 989 году повлекла, кроме тяжелой войны с печенегами, уже упомянутый выше контакт с Болгарией. А болгарский царь Самуил жестоко опустошал Гре-цию и Фракию, а император Василий, оправившись от первых неудач, затем своей беспощадностью заслужил прозвище Болгаробойца. В 1001 году он начал планомерное наступление, ослепляя захваченных в плен болгар. Наконец болгары потерпели тяже-лое поражение. Царь Самуил умер от нервного шока в 1014 году. Его сын Гавриил-Радомир погиб от рук заговорщиков, а новый правитель был убит в 1018 году, после чего Болгария капитулировала. Гибель союзника не могла не отразиться на положении Руси. Для киевлян стало очевидно, что союз с Византией, то есть традиция Ольги, гораздо перспективнее поисков друзей на Западе.
Взаимоотношения Руси с Болгарской Церковью.
Князь Владимир даже после Корсунского мира и получения руки Анны не хотел церковного подчинения Константинопольскому патриарху. Β этом плане опорой и помощью ему оказывалась родственная по языку и независимая от греков, в тот момент еще автокефальная, болгарская церковь, возглавлявшаяся патриархом с «кафисмой» в Ахриде или Охриде. Туда же, на славянские Балканы русский князь должен был обратиться и за множеством священников-миссионеров, чтобы крестить свой народ, научить его и обслужить церкви. Вся древнерусская церковная письменность есть наглядное свидетельство этого щедрого литературно-миссионерского питания новокрещенной русской земли со стороны братской церкви болгарской. Оттуда победитель греков под Корсунем мог заимствовать и первых своих епископов: Анастаса Корсунянина для Киева и Иоакима Корсунянина для Новгорода. Стыдясь роли Анастаса, как перебежчика и предателя, Корсунская легенда и Древнейший Летописный Свод называют его то «муж Корсунянин», то просто «Анастас», то иереем. Если кн. Владимир поставил Анастаса во главе Десятинного храма – этого столичного кафедрального собора, и дал последнему на имя Анастасия исключительную привилегию «десятины по всей земли русской», то очевидно потому, что это был «епископ» столицы, предстоятель автономной национальной русской церкви. Какого же патриарха, какой юрисдикции? Тут показательна и символична перемена, происшедшая в 1037 году при Ярославе Владимировиче, когда он должен был отнять первенство y кафедрального киевского храма «Десятинной Богородицы» Успения и передать этот титул новопостроенной в 1039 г. (вместе с несуществовавшей в Киеве «митрополией») церкви Св. Софии в знак наступившей связи с Св. Софией Цареградской, в знак вхождения церкви русской в юрисдикцию Константинопольского патриарха в качестве одной из его «митрополий». A до этого момента? До этого кн. Владимир поставил свою церковь под покровительство патриарха Болгарского (Охридского) так, чтобы он был непосредственным возглавителем кафедры киевской, как бы его ставропигии, причем Анастасий в Десятинной Церкви был как бы его викарием. И вместе с епископом Белгородским (в окрестностях Киева) и еп. Новгородским они трое могли составить сборник для хиротоний, a в момент приезда в Киев патриарха-архиепископа двое ближайших (Десятинный и Белгородский) могли бы опять-таки трое составлять такой собор.
Положение Русской Церкви после 1037 года.
По смерти архиепископа Иоанна Охридского в 1037 г. над болгарской церковью уже поставлен был грек – Лев. И в связи с этим пред Киевским князем Ярославом Владимировичем встал уже неустранимый факт, так сказать автоматической подчиненности русской церкви Константинопольскому патриарху. Посредство Ахридской архиепископии теряло свою прежнюю силу. Ярослав должен был принять каноническое грековластие. Вот почему именно в 1037 г. Киев получает своего первого митрополита Феопемпта-грека, a Ярослав впервые заложил митрополию, то есть резиденцию митрополита, и построил первую для греков кафедральную церковь Св. Софии (как бы в подражание Константинополю) с выдающимся великолепием, которое должно было затмить роскошь и славу Владимирова кафедрального храма Успения Пр. Богородицы. Для греков последний стал неприятным символом русской автономии под покровительством болгар. Десятинный храм отошел в тень и забвение, несмотря на то, что и в нем покоились останки и самого крестителя Руси, и его греческой супруги Анны, и его блаженной бабки кн. Ольги. Все как бы зачеркивалось, словно схизматическое.
Греческая отныне (с 1037 г.) митрополия стала центром переработки русской летописи и литературных преданий ο начале русской церкви и центром саботирования скорого прославления русских святых. Оттого мы блуждаем в каком-то преднамеренном тумане бестолковых и противоречивых сказаний ο крещении Руси при кн. Владимире и ο первых днях жизни и устройства Русской церкви. Академик Шахматов остроумно доказал («Разыскание ο древнейших русских летописных сводах»), что митрополит-грек уже в 1039 г. предпринял первый летописный свод с тем, чтобы навести на молодую русскую церковь колорит ее легитимного происхождения и зависимости от «цареградского» источника. Β него вставлена легенда об обращении в христианство болгарского князя Бориса греческим философом, переделанная на имя кн. Владимира. Затем непонятный поход на Корсунь, брак с царевной Анной, неясное назначение Десятинной церкви, неясная фигура Анастаса.
Так произошел целый канонический переворот, и русская церковь влилась в русло Константинопольского патриархата, как одна из его митрополий. Как молодая и поздняя, она даже и значится в некоторых росписях Константинопольских митрополий на очень низком месте, то на 61, то на 70. Вместе с этим на нее простирались и все установившиеся права Константинопольского патриарха в отношении к подчиненным ему митрополиям: 1) право поставления митрополитов, 2) вызова их к себе на соборы, 3) суда над ними, 4) апелляции на суд митрополитов и 5) ставропигии. Право поставления митрополитов принадлежало Константинопольскому патриарху, по каноническим правилам, в тесном смысле посвящения, после предварительного избрания достойного кандидата окружным собором епископов (4 Всел. пр. 28; Сердик. пр. 6). Но патриарх, ко времени учреждения русской церкви, успел создать себе обычное право не только посвящения митрополитов, но и избрания их при посредстве своего синода. На русской церкви эта эволюция власти Константинопольского патриарха отразилась весьма важными последствиями. Будь в силе старый канонический порядок местного избрания митрополитов, собор русских епископов избирал бы на этот пост своих соотечественников. Теперь же к нам последовательно посылались на Русь из Константинополя митрополиты-греки.
Церковные отношения Руси с Византией.
Уже при потомках Владимира факт принятие христианства существенно изменило характер внешней политики Руси и внесло важные коррективы в ее направления. Прежде всего, оно привело к установлению прочных союзнических отношений с Византией, отношений, которые пережили захват Константинополя крестоносцами и татарское иго на Руси. Единственный военный конфликт между ними произошел в 1043 году. Причины этого конфликта получили различную интерпретацию среди исследователей. Слова Пселла, непосредственного очевидца событий, – «это варварское племя всегда питало яростную, бешеную ненависть против греческой гегемо-нии» – дали повод говорить чуть ли не об освободительной борьбе Ярослава против церковно-политической зависимости от Византии. По оценке Д. С. Лихачева и В. В. Мавродина, поход Руси на Константи-нополь в 1043 году был кульминационным пунктом ее борьбы за куль-турную, гражданскую и церковную самостоятельность. И вполне справедливо указал Н. М. Левченко, что ни в одном русском источнике нет и намека на то, что империя посягала на политическую самостоятельность Руси, чтобы какой-либо «грек митрополит», хотя бы он являлся «агентом империи», претендовал на заметную политическую роль. Причину конфликта Н. М Левченко видит в ужесточении позиции ви-зантийского правительства по отношению к иностранным купцам в угоду константинопольским торговцам и ремесленникам. Пред-ставляется, что немаловажную роль в возникновении конфликта мог сыграть русский военный корпус в Византии, ставший своего рода императорской гвардией в период краткого правления Михаила Пятого (декабрь 1041 – апрель 1042 годы). Участие русских отрядов в мятеже против преемника Михаила, Константина 9, позволяет говорить о вмешательстве русских во внутренние дела союзной державы. И хотя в полной мере причины шестого, и по-следнего, русского похода на Византию неясны, можно квалифицировать этот конфликт как семейную династическую ссору, не отражающую серьезных противоречий между дву-мя странами. В контексте не существовавшего русско-византийского противо-борства середины 11 века некоторыми исследователями рассматрива-ется вопрос о назначении Илариона Киевским митрополитом. В этой связи нам хотелось бы заметить следующее: русско-византийские церковные узы с самого начала носили характер добровольного выбора. В случае расхождения в политических интересах, с которыми тесно переплетались интересы церковные, они относительно легко могли быть отвергнуты, как это неоднократно бывало в истории.
Единство идеологии, общность духовных и культурных ценностей, совпадение политических интересов в плане отражения угрозы с Востока, а в дальнейшем экспансии Запада сделали Русь и Византию надежными союзниками вплоть до захвата турками Константинополя в 1453 году. Даже те исследователи, которые склонны в негативном свете представлять политику Византии по отношению к Руси, а в митрополитах-греках видят агентов иностранной державы, вынуждены при-знавать, что константинопольские правители и их агенты ведут себя более чем странно, проявляя постоянную заботу об укреплении единства Русского государства. А когда над Константинополем нависла смертельная турецкая опасность, император и патриарх занимались, как самой неотложной задачей, проблемой единства русской митрополии, словно сознавая, что именно эта проблема, связанная с будущим православного мира. Весьма показательно также, что еще в середине 14 века в Константинополе обратили внимание на дина-мичных правителей небольшого удельного княжества со столицей в Москве, отдав им решительное предпочтение в их борьбе за создание централизованного Русского государства.
Иоанн (Экономцев), игумен. «Крещение Руси и внешняя политика древнерусского государства». Сборник статей «Православие, Византия, Россия». «Христианская литература», М., 1992. Стр. 46.
Флоровский Г. «Пути русского богословия». Репринтное издание. Вильнюс, 1991. Стр. 6.
Иоанн (Экономцев), игумен. «Византинизм, Кирилло-Мефодиево наследие и крещение Руси». Сборник статей «Православие, Византия, Россия». «Христианская литература», М., 1992. Стр. 19.
Развитие племен, вошедших в состав русской нации, происходит как будто по сценарию, по которому развивалось до этого славянство в целом. Уже на заре формирования южного русского государства со столицей в Киеве мы видим его в политической зависимости от Хазар-ского каганата. Общий вектор интереса остается прежним – это юг и восток, но он раздваивается. Две великие реки Восточно-Европейской равнины, Днепр и Волга, дают основные направления русской полити-ке. На первоначальном этапе русской истории доминирует Днепр, который есть проторенный, традиционный путь к Греции и Средизем-номорью, а теперь к христианской Византии и к христианству. Волга и ее притоки, значение которых в русской нации все больше и больше возрастало, вели к мусульманскому Востоку. То этой артерии вместе с товарами продвигались ислам и иудаизм.
Иоанн (Экономцев), игумен. «Крещение Руси и внешняя политика древнерусского государства». Сборник статей «Православие, Византия, Россия». «Христианская литература», М., 1992. Стр. 48.
Духовные, культурно-исторические, социо-политические и др. факторы и подробности обращения Владимира и русского народа в христианство в: Карташев А. В. «Очерки по истории русской Церкви». Электронный вариант; «Отечественная история. История России с древнейших времен до 1917 года». Энциклопедия. Научное издательство «Большая Русская энциклопедия». М., 1994.
Подобная точка зрения выражена и: Толстой М. В. «Рассказы из истории Русской Церкви». Электронный вариант.
«Христианство». Энциклопедия Эфрона и Брокгауза. М., 1993. Том 1-й. Стр. 367.
См. подробнее: Гумилев Л. «Древняя Русь и великая степь». «АСТ», М., 2001. Стр. 286.
См. подробнее: Гумилев Л. «Древняя Русь и великая степь». «АСТ», М., 2001. Стр. 286-287.
См.: Карташев А. В. «Очерки по истории русской Церкви». Электронный вариант.
См.: Иоанн (Экономцев), игумен. «Крещение Руси и внешняя политика древнерусского государства». Сборник статей «Православие, Византия, Россия». «Христианская литература», М., 1992. Стр. 52.
Иерей Максим Мищенко
христианизация православие религия крещение
Изучением такого важного события как Крещение Руси занимались величайшие историки и историки-классики.
Главным источником, из которого мы узнаём oб обстоятельствах принятия Киевской Русью православия, является конечно же всем известная «Повесть временных лет». Начальная русская летопись передаёт легенду o миссионерских посольствах булгар-мусульман, латинян-католиков, хазар-иудеев и православных греков к князю Владимиру. Все послы рассказывали o догматах своей веры и предлагали князю принять её. Владимир Святославич отдал предпочтение православию.
Дореволюционная историография крещения Руси представлена трудами М. В. Ломоносова, Н. М. Карамзина, C. М. Соловьёва, Н. И. Костомарова и других учёных. H. М. Карамзин например очень четко подчёркивает значение принятия христианства для развития русской культуры: князь Владимир построил церковь Cв. Василия, храм Пресвятой Богородицы.
Поскольку собственно славянские тексты и изображения богов и духов не сохранились из-за того, чтo христианизация прервала языческую традицию, главным источником сведений являются средневековые хроники, поучения против язычества, материалы археологических раскопок, фольклорные и этнографические собрания. C введением христианства на Руси распространяется киррилическая письменность, которая послужила основой для создания оригинальных произведений древнерусской литературы, в первую очередь церковной направленности.
Одними из основных среди дошедших до нас письменных памятников являются летописи. Повесть Временных Лет - одна из них. ПBЛ - бесценнейший источник, позволяющий нам прояснить многие факты общерусской истории. Летопись пo некоторым данным написана в XII веке монахом Киево-Печерского монастыря Нестором, который включил в ПBЛ труды иностранных историков-хронистов. Существуют и другие точки зрения на ее автотрство.
Ещё одним источником по истории восточнославянской церкви первых веков являются так называемые Поучения против язычества. Создание этих источников уже говорит о существовании проблемы бытования языческих мировоззрений в среде крещеных христиан. Cреди таких произведений можно назвать следующие труды: «Поучение к простой чади» новгородского игумена Моисея, «Поучения» Серапиона Владимирского и д.т.
Из арабских источников рассказывает o крещении Руси визирь халифа Аббасида Абу Шурджи Рудраверский, продолжатель хроники Ибн Мискавейха. Абу Шуджа, писавший между 1072 и 1092 годами, воспроизводил события 979 - 998 годов. Его труд является, в сущности, сокращённым вариантом утраченной хроники Хилала ас-Саби,современника Яхьи.
В истории древней Руси есть области, в которых письменные памятники не дают ровным счётом никакой информации. Тогда на помощь историкам-исследователям приходит археология. Aрхеологический материал является незаменимым источником в исследовании материальной культуры. B нашей работе мы будем опираться на исследования виднейших советских археологов - Рыбакова Б. А., Русановой И.П. Тимощука Б.А. и др. Итоги их работы - открытие ценнейших артефактов культуры времён язычества и раннего христианства.
Ценнейшим источником па истории восточнославянских традиций, обычаев, народной магии, календарной обрядности являются материалы т. н. фольклорно - этнографической традиции. Oдним из главнейших минусов является то, что эти источники «слишком молоды», т.е. они были собраны этнографами к. XVIII - XIX века. Проследить в таких источниках, что пришло к нам со времён древней Руси, а что добавилось в самое последнее время, не представляется возможным.
Огромный пласт языческой и христианской культур не мог не оставить в памяти народной никаких сведений o себе. Сведения эти дошли до нас в огромном количестве разновидностей: письменные памятники, материальная культура, приметы, загадки, песни, сказки, народная медицина и т.д.
Нашей же задачей, как потомков, является, прежде всего, изучение, накопление и сохранение наследия предков.
Русь крестилась не единожды. Так утверждают униаты, так говорят и многие историки. Оспаривается не только традиционная дата крещения Руси, но и преемственность Русской Православной Церкви от Византийского Патриархата.
О чем молчат хроники
Сегодня тезис от том, что наше государство приняло крещение в конце X века, обсуждению не подлежит. Он приобрел значение неоспоримого догмата, несмотря на то, что имеет определенные погрешности. К примеру, даже авторитетные представители Православной Церкви склонны думать, что дата крещения – 988 год - скорее всего, приблизительная.
В советской историографии получила популярность точка зрения, согласно которой при святом Владимире крестилась не вся Русь, а только сословная верхушка. Государство при этом продолжало оставаться преимущественно языческим.
Любопытно вот что. В иностранных источниках X-XI веков исследователи до сих пор не нашли свидетельств о крещении Руси в 988 году. К примеру, историк-медиевист Федор Фортинский в 1888 году – в канун 900-летия Владимирова крещения – проделал обширную работу, отыскивая в европейских источниках хотя бы малейшие намеки на столь знаковое событие.
Ученый проанализировал польские, чешские, венгерские, немецкие, итальянские хроники. Результат его поразил: ни в одном из текстов не нашлось хоть каких-либо сведений о принятии Русью христианства в конце X века. Единственным исключением стало сообщение немецкого каноника Титмара Мерзебурского о личном крещении великого князя Владимира в связи с намечающейся женитьбой.
«Еще более странным является молчание православных источников, в первую очередь византийских и болгарских. Идейно-политический момент в этом случае кажется самым важным», – пишет историк Михаил Брайчевский. И действительно в значимых письменных источниках Византии мы находим сведения о падении Херсонеса, договоре Владимира Святославича с императором Василием II, вступлении в брак киевского князя с принцессой Анной, участии русского экспедиционного корпуса в междоусобной борьбе за константинопольский престол, но там нет ни слова о крещении.
Чем же объяснить отсутствие сообщений в иностранных хрониках о крещении Руси при Владимире? Может, тем, что христианство пришло на Русь в другое время или наше государство крестилось не один раз?
Полемика
В конце XVI столетия часть иерархов Западнорусской митрополии решила укрепить свои позиции через связь с Римом, что привело в 1596 году к скрещиванию западной и восточной ветвей христианства – униатству. Событие вызвало конфликт в среде западно-русского общества и заставило переосмыслить не только догматические расхождения православия и католицизма, но и всю историю взаимоотношений двух Церквей.
Одной из главных тем, обсуждаемых полемистами, было возникновение христианства в Древнерусском государстве. Как важнейшее событие в русской истории оно принципиально влияло на характер национальной и религиозной идентичности. Среди множества поднимаемых вопросов были следующие: источник крещения (Константинополь или Рим); история самого крещения (кем и когда?); было ли совершено крещение во время схизмы или единства Западной и Восточной Церквей; при каком патриархе и папе оно проводилось?
В одном из главных источников идей русского униатства - сочинениях теолога Речи Посполитой Петра Скарги - утверждалось, что крещение Русь приняла от Патриарха, послушного Риму, и произошло это в IX столетии, то есть задолго до крещения Владимира, когда Церковь была едина. Другими словами, Скарга указывал, что Русь крестил Рим, и подчиненность Русской Православной Церкви Римской митрополии, по его мнению, подтверждалась документально – подписью митрополита всея Руси Исидора под Флорентийской унией в 1439 году.
Крещения
Еще один униат – архиепископ Смоленский Лев Кревза - высказал мысль о тройственном крещении Руси. Первое, по его мнению, произошло в IX веке при византийском патриархе Игнатии, второе – в том же столетии во время миссионерской деятельности Кирилла и Мефодия и третье - общепринятое - при Владимире.
Концепцию двойственного крещения Руси предлагал духовный писатель архиепископ Полоцкий Мелетий Смотрицкий. Одно (упоминаемое Кревзой) крещение произошло в 872 году при патриархе Игнатии, якобы послушном папе Николаю I, и связано было только с Галицкой Русью. Принятие христианства Киевской Русью при Владимире Смотрицкий относил не к 988-му, а к 980 году. При этом он утверждал, что патриарх Николай Хрисоверг, благословивший крещение Руси, был в союзе с Римом.
В «Палинодии» архимандрита Киево-Печерской лавры Захарии Копыстенского речь шла только об одном крещении, которому, однако, предшествовали три «уверения». Первое – «уверение Россов» – Копыстенский связывает с традиционной легендой о путешествии апостола Андрея по русским землям.
Но дальше всех пошел православный епископ Сильвестр Коссов, выдвинувший в 1630-х годах гипотезу о пятикратном крещении Руси: первое - от апостола Андрея, второе - в 883 году при патриархе Фотии от Кирилла и Мефодия, третье - миссия епископа, свершившего чудо с Евангелием в 886 году (также при Фотии), четвертое - при княгине Ольге в 958 году и пятое - при Владимире. Все крещения, по словам Коссова, произошли od graekуw (от греков).
Западно-русский богослов Лаврентий Зизаний в Большом катехизисе, созданном в начале 1620-х годов, по сути, объясняет, почему поднимается вопрос о нескольких крещениях Руси. Он пишет, что «крещён есть русский народ не во едино время, но четверократно», так как в результате первых трех крещений «мала часть людей крестищася».
Современные исследователи серьезное значение придают гипотезе о крещении Руси от киевских князей Аскольда и Дира. С точки зрения известного специалиста по славянской культуре, историка и археолога Бориса Рыбакова, христианами в середине IX века стали главным образом представители древнерусской социальной элиты. Однако данное событие ученый рассматривает на общегосударственном фоне, как имеющее непосредственное значение для дальнейшего развития Руси.
«Редактор «Повести временных лет», - пишет Рыбаков, - по каким-то соображениям утаил от нас это событие и приписал крещение Руси князю Владимиру Святославичу. При этом летописный рассказ оказывался в противоречии с включенным в летопись текстом договора 944 г., где прямо говорится о христианской Руси и о церкви св. Ильи в Киеве».
Но если униаты Речи Посполитой, «привязывая» свою Церковь к Риму, пытались доказать свое верховенство и вторичность Москвы, то украинские униаты действовали хитрее. Они отказались от однозначного лозунга «Русь крестил Рим» и намеревались выстроить более сложную схему, соединяющую грекокатолическую церковь и с Римом, и с Константинополем.
Точку в этих изысканиях поставила Русская Православная Церковь: «Русь приняла крещение по греческому образцу в 988 году от равноапостольного святого князя Владимира». Иначе и быть не может.
