Сергей, а что такое мнительность для тебя, что ты имеешь ввиду под ней?
Я воспользовалась определением в словаре, так как сходу даже не смогла сообразить, что это такое.
Мнительность - склонность видеть во всём опасность, что-либо неблагоприятное; болезненная подозрительность, недоверчивость.
Ты это значение слова вкладываешь в свой вопрос?
Если такое, то, мне кажется, это связано с направлением помыслов. Человеческая природа, как известно, не терпит пустоты. Мы можем думать или о хорошем или о плохом. Нейтральности быть не может.

Или о Боге или о себе!

добавлено: 29 мар 2015

Если с духовной точки зрения попробовать объяснить, то я бы сказала (как абсолютно не духовный человек), что мнительность от отсутствия навыка справляться с дурными помыслами. Очень хороший пример, как можно это делать, есть в книге Паисия Святогорца (кстати, если интересно про работу с помыслами, очень советую весь III том "Слов" Паисия Святогорца).

Однажды ко мне в каливу пришел мальчик - ученик второго класса гимназии. Он постучал железным клепальцем в дверь калитки. Хотя меня ждал целый мешок непрочитанных писем, я решил выйти и спросить, что он хочет. «Ну, - говорю, - что скажешь, молодец?» - «Это, - спрашивает, - калива отца Паисия? Мне нужен отец Паисий». - «Калива-то, - отвечаю, - его, но самого Паисия нет - пошел купить сигареты». - «Видно, - с добрым помыслом ответил паренек, - батюшка пошел за сигаретами, потому что хотел оказать кому-то услугу». - «Для себя, - говорю, - покупает. У него кончились сигареты, и он, как угорелый, помчался за ними в магазин. Меня оставил здесь одного, и я даже не знаю, когда он вернется. Если увижу, что его долго нет, - тоже уйду». В глазах у паренька заблестели слезы, и он - опять с добрым помыслом - произнес: «Как мы утомляем Старца!» - «А зачем он тебе, - спрашиваю, - нужен?» - «Хочу, - говорит, - взять у него благословение». - «Какое еще благословение, дурачок! Он же в прелести! Такой беспутный человечишка - я его знаю как облупленного. Так что зря не жди. Ведь он, когда вернется, будет сильно не в духе. А то еще и пьяный заявится - он ведь вдобавок ко всему и за воротник не прочь заложить». Однако, что бы я ни говорил этому пареньку, ко всему он относился с добрым помыслом «Ну ладно, - сказал я тогда, - я подожду Паисия еще немного. Скажи, что ты хочешь, и я ему передам». - «У меня, - отвечает, - есть для Старца письмо, но я дождусь его, чтобы взять у него благословение».

Видите как! Что бы я ни говорил - он все принимал с добрым помыслом. Я ему сказал: «Этот Паисий, как угорелый, помчался за сигаретами», а он, услышав это, начал вздыхать, на глазах появились слезы. «Кто знает, зачем он за ними пошел? - подумал он. - Наверное, хотел сделать доброе дело». Другие столько читают [и добрых помыслов не имеют]. А здесь - ученик второго класса гимназии имеет такие добрые помыслы! Ты ему портишь помысл, а он мастерит новый, лучше прежнего, и на основании его приходит к лучшему заключению. Этот ребенок привел меня в восхищение. Такое я увидел впервые.

О.Серафим: В наше время, по причине всеобщего духа самости и гордыни, в людях очень сильно возросло самомнение. По этой причине, мой тебе совет, борись с самомнением и мнительностью, ибо ты очень часто приписываешь человеку то, чего у него нет в голове, и о чем он даже и не думает. Причина этому – самомнение, мнительность. Но ты как раз с этими главными страстями и не борешься, и по этой причине подпадаешь под чары бесовские, и начинаешь видеть то, чего в реальности нет; и потом с этим, нарисовавшимся в твоем уме, начинаешь воевать. Если ты не будешь бороться с этим, то все познания, которые ты будешь приобретать, будут употребляться тобою на то, чтобы двигаться в обратную сторону.

Мне приходилось и приходится наблюдать очень многих людей, которые приобретали обширные познания, или которые проходили путь борьбы со страстями, но так как они не освободились от самомнения и мнительности, то в дальнейшем впали в духовную прелесть. Они пришли к этому потому, что бес через самомнение накручивал им в уме то, чего в реальности нет, а они же с этим не боролись; и таким образом, они попали под чары бесовские. Доказать человеку что-то, когда он в таком состоянии, – невозможно. Я обычно, видя такое, и не навязываюсь со своими наставлениями или доказательствами, а устраняюсь и просто молюсь, ибо знаю, что это все бесполезно.

Я видел с самого начала это же самомнение, мнительность и властолюбие в тебе, но надеялся и надеюсь на то, что ты когда-то начнешь от них избавляться. Ибо от этого у тебя очень многие беды, в твоей личной жизни, страдания и несчастья. Если ты избавишься от этого, то тебе станет намного легче, процентов на 80-90, и жизнь станет счастливее. Вот и сейчас, они в очередной раз ввели тебя в страстное состояние, и ты от этого потеряла покой в духе, и начались внутренние муки и страдания. В этом страстном состоянии: духовное видение искажается, и человек смотрит уже через призму этого духа. Мне часто приходилось наблюдать, как у тебя в уме рисуется враг, вот с такими-то неправильностями, и ты с ним начинаешь воевать. Это и есть бесовские чары и обольщение, которые находят на человека по причине одержимости самомнением и мнительностью, которые в конечном итоге могут привести человека к духовной прелести.

Наше время такое, что бесы наводят на людей свои чары, и именно через самомнение и мнительность. И когда человек подпадает под это, то доказать ему невозможно то, на чем он зацикливается. И если человек будет оставаться одержимым этим самомнением и мнительностью, то, рано или поздно, бесы его на чем-либо поймают, что и происходит со всеми. Это и есть бесовское обольщение, в конце времен, под которое подпадают все люди, не искореняющие в себе самомнение и мнительность – этот корень греха. На этом основании и будут совершаться антихристовы чудеса, и люди будут видеть то, чего на самом деле в реальности нет.

“Многочисленные произведет он (антихрист) знамения, но ложно, а не действительно. И в присутствии многолюдной толпы, которая будет восхвалять его за мечтательные чудеса, издаст он крепкий глас, от которого поколеблется место, где собраны предстоящие ему толпы, и скажет: все народы, познайте мою силу и власть! В виду зрителей будет переставлять горы и вызывать острова из моря, но все это обманом и мечтательно, а не действительно; впрочем, прельстит мир, обманет взоры всех, многие поверят и прославят его, как крепкого Бога” (преп.Ефрем Сирин, т.2, «Слово на пришествие Господне…»). Причина этого обмана и самообольщения – самомнение и мнительность, одержимость духом самости и гордыни.

Для того чтобы произносить правильный суд, надо избавляться от самомнения и мнительности. О чем я выше написал. Для того чтобы избавиться от самомнения, то самое первое правило состоит в том, что надо научиться не верить своему видению и ощущению, а подвергать их сомнению. Ибо к нашему видению и ощущению примешана самость, которая искажает наше видение. И доколе человек не избавится от этого духа самости, в видении и ощущении, дотоле он не может произносить правильный суд. Хочешь, не хочешь, но от неправильного суда не избавишься дотоле, доколе не встанешь на путь избавления от самомнения и мнительности.
Человеку естественна способность суждения, и он все время проявляет ее, совершая тот или иной суд, в отношении чего-либо. Богом запрещен не сам по себе суд, который есть проявление способности суждения, а запрещен только лишь суд неправедный: “судите судом праведным” (Иоан.7:24). Об этом

Разница состоит в том, что видение и ощущение естественно человеку, но к ним примешана самость, первородный грех. Когда человек видит и ощущает с примесью этого духа самости, то это видение искаженное. Когда же человек, в личной жизни, через борьбу с этим духом самости, освобождается от него, тогда видение и ощущение у него становятся свободными от примеси этого духа. И тогда он может видеть правильно и делать верные выводы, т.е. произносить правильный суд.

Духовное видение объяснить словами невозможно. Это не видение каких-то видений или явлений. Это похоже в какой-то степени на ощущение, но не совсем так. Если понаблюдает за собой человек, то проявления этого сможет увидеть, в каких-то случаях. Но одно дело – это видение соединенное с духом самости; а другое дело – когда это видение свободно от него, тогда оно свободно от самомнения и мнительности. Отсюда и разница в видении. Собственно говоря, решение всех возникающих проблем и вопросов зависит от этого. И все споры вокруг этого и вращаются. В этом выражается природа человеческая, и уйти от этого невозможно. Весь вопрос только в направленности, в окраске, в этих проявлениях природы.

Логически это так, как я тебе сказал, а на деле это знает и ощущает только тот, кто это опытно проходил. И кому-либо “на пальцах” объяснить это – практически невозможно.

Я очень часто наблюдал и наблюдаю: приходившим людям, не имеющим никакого понятия о внутренней жизни, даешь наставления, вводишь их во внутреннее делание, на уровне умовом, рассудочном объясняешь им понятия о внутренней жизни, они всё это познают. А потом, по причине того, что в личной жизни они не искореняют из себя самомнения и мнительности, духа самоуверенности, то начинают всеми этими познаниями и борьбой со страстями действовать, по отношению к ближним, исходя из самомнения и мнительности, ища самоутверждения, по настрою своего духа. При этом, они этого не видят. И, таким образом, заходят в состояние духовной прелести.

Ты спрашиваешь: “Как же увидеть это самомнение и мнительность в себе? Если это как душевнобольной, – для всех окружающих он больной, а сам он этого не видит? И правильно ли внутреннее побуждение во всём сомневаться, испрашивая у Господа, так ли я поступаю, даже в мелочах, согласно ли это с волей Божией? Или это тоже мнительность?”

Это приходит только с опытом, при правильно-проходимом внутреннем делании. То есть, когда это делание, по настрою духа, не будет основываться на духе самости. Ошибки и падения здесь неизбежны, но все зависит от благоразумия и осторожности. Это все из опыта, и правильных выводов из своих ошибок и падений.

Мнительность – это самомнение цепляющееся за какие-либо вопросы от которых оно не может оторваться, по причине своей одержимости, зацикленности, так как через эту зацикленность, на чем-либо, ищется дух самоутверждения.
Самомнение – это мнение, которое не в согласии с волей Божией, в зависимости от ситуации и обстоятельств. То есть, в каждом конкретном случае необходимо учиться различать волю Божию и действовать в соответствии с Ней, – это и будет исполнение заповедей Божиих. Для вспомоществования они нам даются в письменном виде, т.е. это воля Божия выраженная, в общем, внешне. Но применение их к частностям, зависит от нашего духовного видения воли Божией, в той или иной ситуации, жизненных обстоятельствах.

Мнительность начинается с самомнения, которое ищет дух самоутверждения через посредство зацикления на чем-либо. А самомнение – это мнение, которое не в согласии с волей Бога, в конкретный момент времени.
Точно так же мнительность может проявляться и через сомнение. Сомнение естественно человеку по природе. Но когда человек проявляет его не к месту, не к времени или без меры, тогда оно переходит в грех. Это случается тогда, когда через сомнение ищется дух самоутверждения. – Когда происходит зацикление на чем-либо через сомнение, которое проявляется не к месту, не к времени, без меры, тогда и получается мнительность. А когда это переходит в привычку, тогда образуется страсть мнительности. Когда это случается иногда, то это не так страшно. Но когда это становится системой, привычкой, тогда это уже мучительная страсть мнительности, погибельная для души.

Первое с чего я начинал учить, когда мы еще жили общиной, то это то, чтобы научиться не совершать суда основанного на самомнении. Для этого я всегда повторял два правила, когда о чем-то или о ком-то пытается судить человек.

Надо задать себе вопросы:
1).”А надо ли это мне лично, для моего спасения, – судить вот об этом деле или об этом человеке”. И если не надо, то все помыслы на данную тему отсекать.

2). “А знаю ли я все обстоятельства и нюансы данного дела, чтобы произносить правильный суд. Может я чего-то не знаю, каких-либо обстоятельств, а потому могу совершить суд неправильный”.

Поэтому, если есть в этом нужда, то надо оставить это как предположение, а не как убеждение. Предположение говорит: “это вот так-то, но впрочем может быть я ошибаюсь, не зная каких-либо обстоятельств данного случая или дела”. Предположение, – это не окончательное решение, – это решение растворенное сомнением.

Те, которые находили своим судам и убеждениям самооправдания, или если их обличали, и они свой неправильный суд постоянно оправдывали тем, что я не знал, мол, обстоятельств, поэтому и неправильно рассудил. То они продолжали воспитывать в себе и возгревать самомнение, дух самости и гордыни, и таким образом заходить в состояние духовной прелести. Хотя иногда и приходили в раскаяние, но потом, по навыку, по привычке, опять впадали в то же. В конечном итоге, это все повылазило. Ибо ничто не проходит бесследно.

Те же, которые научились отсекать свое самомнение, по этим двум пунктам, обрели некое спокойствие в помыслах и душе. И таким образом избавились в личной жизни от многих проблем.

Все разбирательства между расколами в синодах не могут разрешиться именно по этим причинам, а так же по причине того, что привязанны к обрядам, буквам канонов и правил и организациям. И на этом самоутверждаются и полагают свое спасение. Христианство, православие – не ощущается как дух: «Православие есть поклонение Богу Духом и Истиною; Дух есть слава христиан (см.Ин.7:39). Где нет Духа, там нет православия» (свт.Игнатий Брянчанинов, т.4, “Поучение в неделю Торжества Православия”). На сегодняшний момент времени, христианство, православие – потеряли, как дух. В этом и вся проблема.

При таком положении вещей, нормализации церковной жизни не будет никогда, никакой; а будет, дальше, еще большее расшатывание всего. Бог попускает это, чтобы выбить стоящий в основании дух самоутверждения, стабильности, основанной на духе самости. – Чтобы привести всех в состояние нестабильности, в ощущение своей немощи, беспомощности. Это попускается потому, что у современного человека, именно, отсутствует ощущение немощи, а вместо него присутствует, в ощущении, дух самоутверждения. А заменить христианство, – которое есть дух, – обрядами, канонами и правильными догматическими формулировками – не получится.

Преп.Исаак Сирин сказал: “Кто не знает своей немощи, тому недостает смирения” (сл.61), т.е. в нем неизбежно будет самомнение, дух самоуверенности и самонадеянности, дух самости и гордыни. И этим духом будет растворена вся его деятельность, в том числе и подвижничество. Такая деятельность и такое подвижничество, вычитывание молитв и служб, без опытного познания своей немощи, еще более возгревает в человеке самомнение и дух самости, и соединяет его, по настрою духа, не с Богом, а с демонами; приводит к вечной погибели. Вот она причина нестабильности в современном обществе и церковных организациях: самомнение, дух самости и гордыни.

Ты спрашиваешь: Как объяснить явление фанатизма, с которым приходится сталкиваться, в наше время, в современной жизни?

Иногда приходится слышать, что мученники, которые шли на смерть за Христа, – это фанатики. Но в другие моменты, к примеру, во время войны, когда требуется народный патриотизм, чтобы кто-то умирал за родину, за какие-то идеи, за светлое будущее, то это, говорят, – не фанатизм, это – нормально, это – героизм. А если за Отечество Небесное, за Христа, то это, мол, фанатизм.

Но здесь необходимо определиться с терминами и значением данного понятия.

Мученики, на самом деле, не были фанатиками, ибо они поимели силу ревности, свободную от духа самости. То есть, они проявили силу ревности и задействовали ее в согласии с волей Божией: к месту, ко времени и в меру.

Фанатизм – это сила ревности, проявляемая не к месту, не ко времени, не имеющая меры, не в должном настрое духа. Фанатизм может сопровождаться кровяным разгорячением, а может быть и хладнокровным.

Сама по себе, сила ревности не есть грех, ибо она свойственна человеческому естеству, – это сила души, ее энергия. Да и разве может человек хотя бы один день прожить без задействования силы ревности? Чтобы решиться на какое-нибудь дело, необходимо поиметь силу ревности – эту энергию души, которая передается и телу. Она приобретает окраску в зависимости от того, с какой целью, с каким намерением человек употребляет ее.

Сила ревности – это свойство нашего естества, заложенное Богом, при сотворении человека. При помощи ее можно искоренять страсти, греховные навыки, привычки; или наоборот, – искать удовлетворения их.

Когда человек молится перед иконами, кладёт поклоны, то он тоже задействует силу ревности, кровяное разгорячение. Но это не грех. Грех будет тогда, когда человек начнёт искать услаждения в этом, или когда через это станет возгревать в себе самомнение, душевное и телесное сладострастие, дух самости и гордыни.

Если человек задействует силу ревности в смиренном и сокрушенном настрое духа, старается ничего себе этого не вменять, не поставляет целью искание душевного сладострастия, – то тогда его сила ревности будет правильно направляться и действовать, т.е. не страстно: проще говоря, будет иметь своё время, место и меру.

Когда люди не к месту, не ко времени употребляют силу ревности, совершают какие-то поступки, приносящие вред; не имея при этом благоразумия, духовной рассудительности, – то вот и получаются фанатики.

Благоразумие, духовное рассуждение и отсекают действие силы ревности, когда она действует не по разуму, т.е. когда она омрачает рассудок и ум.

И это не только в области религии, ибо то же самое и в политике, и в быту, и просто в общении между людьми. Сила ревности безумная и бестолковая, омрачившая сознание и ум, может привести к каким-либо абсолютно фанатичным действиям.

Можно быть фанатиком крайне правым, отсюда явление крайнего нацизма и фашизма. Но можно точно так же быть и фанатичным либералистом. А можно так же, фанатично начать преследовать фанатиков, стараясь уничтожить фанатизм. То есть, можно быть фанатиком, как крайне правым, так и крайне левым.

В основании фанатизма стоит одержимость самомнением. Фанатизм – это мнение не свободное от духа самости, приносящее дух самоутверждения. То есть, человек в своем произволении хранит сочувствие к самости в мнении, к духу самости и гордыни. А на чем зациклить это самомнение – это не имеет значение. Можно на чем угодно, хотя бы на том же либерализме.

Главная причина фанатизма – это одержимость самомнением. Если человек избавится от самомнения, то никакой фанатизм не пристанет к нему. Самомнение, так же, – есть начало шизофрении. Шизофрения – это и есть одержимость самомнением. В зависимости от степени этой одержимости бывает и разная степень шизофрении. Причина того, что в современном обществе, «сплошь и рядом», люди больные шизофренией – это и есть одержимость самомнением, а в настрое духа – дух само-утверждения, одержимость духом самости. Избавиться от фанатизма можно только через борьбу с самомнением, с духом самости и гордыни. Другого пути избавления и излечения от него – нет. То же самое относится и к окончательному избавлению и излечению от шизофрении.

Помоги тебе Господи, на твоем пути к спасению, в борьбе с самомнением и духом самости.

По воскресным дням на Оптинском подворье в Санкт-Петербурге с прихожанами и гостями прихода после воскресной Литургии проводятся духовные беседы. Встречи проходят под руководством настоятеля игумена Арсения (Мосалева) в рамках живого диалога с вопросами и ответами.

В этот раз первая часть беседы была посвящена чтению наизусть глав из Евангелия. Прихожане читали по очереди зачала из Евангелия от Матфея (5-7 главы) и Иоанна (14-17 главы). Затем, игумен Арсений и игумен Ефрем побеседовали с прихожанами на духовные темы. Вопросы задавали прихожане нашего храма, собравшиеся после богослужения в трапезной. Предлагаем вашему вниманию некоторую часть из воскресной беседы, состоявшейся 22 января 2017 года.

На очередной встрече прозвучали вопросы о том, в чём самый главный смысл Книги Иова, почему в Евангелии так много символики, как понять слова из Писания «любовь всему веру емлет» и «всяк человек ложь», как отличить помыслы мнительности от голоса совести, можно ли верующим обращаться за помощью психологам и некоторые другие.

ВОПРОС: Я прочитал Книгу Иова из Ветхого Завета, и настолько она оставила большое впечатление в моей душе, что у меня просто сознание перевернулось. Я хотел бы спросить, чтобы Вы, отец Арсений, как-то поподробнее разъяснили, в чём её смысл? Почему друзья Иова не поддержали, вообще не понятно?..

ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Сейчас рассказать подробнее не получится, потому что Книга Иова действительно сложная, и, согласен, она оставляет глубокий след в душе, глубокие мысли и чувства. Так было и со мной, когда я её прочитал впервые. И смысла здесь одного нет, смыслов много — надо читать толкования. А что касается друзей, то можно отметить следующее: Иов не просто что-то претерпел, но потерял всех детей, перенёс смерть враз, их всех, потерял всё хозяйство и сбережения, что тоже очень трудно перенести, когда человек привык к достатку, а потом заболел такой жуткой болезнью — всё это физически просто невыносимо. А люди, наблюдающие со стороны, не имеющие в том личного опыта, начинают советовать. То есть человек знает, но опыта не имеет, начинает советовать, и вот что из этих «мудрых» советов получается. Бывает, люди находятся в скорби, и здесь надо чётко понимать, что говорить. А не знаешь — лучше ничего не говори, не советуй. Тут только терпеть и молиться.

ВОПРОС: А в чём тогда самый главный смысл Книги Иова?

ИГУМЕН ЕФРЕМ: Вспомните, что было написано в конце этой Книги, что Иов о себе сказал в самом конце: «укорих себе сам, и истаях, и мню себе землю и пепел» (Иов. 42:6). То есть после слов Господа, он, Иов, просто прах и пепел. Он признал Божие — всемогущество, Промысл Божий — величайший! И своё — ничтожество! Вот что самое главное. Важно, конечно, отметить его терпение скорбей — но мог ли Иов поступить по другому, если он был верующим человеком; поэтому он терпел, что посылал Бог, понимал свою немощь и сознавал, что не согрешил до таких скорбей.

ИГУМЕН АРСЕНИЙ: И что бы ни говорили ему друзья, он понимал, что у него не было греха, за который бы его наказал Бог. А Бог многострадального Иова поставил на вид пред всеми, вознес как светильник, который ставят на свечнике, чтобы светил всем (по Мф. 5:15-16). И вот ещё одно осмысление.

ИГУМЕН ЕФРЕМ: Вы сами, наверное, замечали, что если читать толкования Священного Писания, то у каждого святого отца есть какое-то дополнение, каждый открыл свои сокровенные смыслы. Предположим, у преподобного Макария Великого, Египетского. Он пишет о «Блаженствах» и, например, «блажени кротции, яко тии наследят землю» (Мф. 5:5) осмысляет так, что «земля» — это наше сердце. И вот догадайся… мы читаем, слушаем на богослужении и думаем, что Господь, если мы будем кроткими, даст нам землю или некоторое место, на котором мы будем пребывать. А Великий Макарий говорит, что под землей здесь понимается наше сердце, духовное сердце человека. У преподобного Макария очень глубокие толкования, это один из величайших Отцов Церкви.

ВОПРОС: А если человек не покается, то значит нет смысла ни в каком страдании?

ИГУМЕН ЕФРЕМ: Конечно. Смысл страдания — в покаянии.

ВОПРОС: Батюшка, почему всё так глубоко символично в Ветхом Завете? Читала святителя Игнатия (Брянчанинова), и там были отрывки из Ветхого Завета, где говорилось, что всё, даже одежда, носила символический смысл. И меня это удивило, вроде одежда, и в ней какой-то символ сокрыт. Почему же так всё символично в Ветхом Завете?

ИГУМЕН ЕФРЕМ: И в Новом Завете всё символично. А как ещё выразить, чтобы человеку было понятно.

ВОПРОС: Зачем же всё до мелочей так символично, не понимаю?

ИГУМЕН ЕФРЕМ: Но по-другому человек, наверное, не сможет понять Писание, особенно это проявляется на богослужении. Человек двусоставный: он состоит из материального и духовного, тела и души. Даже благодатные Дары нам подносятся под видом материального — хлеба и вина. Что такое вода в Крещении, какой символ она несёт? Очищение. Или возьмём Соборование. Раньше всегда больные места помазывали елеем (маслом), и мы используем елей в Соборовании. Дух Святый исходит на материальное вещество, а елей является символом Святого Духа.

ВОПРОС: Батюшка, я читала и про такие символы, как, например, Иосиф — это прообраз Иисуса Христа. Получается Ветхий Завет перекликается с Новым, и раз так всё символично, человеку понятно и доступно, почему тогда иудеи, фарисеи, скажем люди Ветхого Завета, не поняли Писание, не увидели эту взаимосвязь, не приняли Иисуса Христа?

ИГУМЕН ЕФРЕМ: А почему сейчас не видят?! Можете об этом почитать сами. Есть «Нравственное богословие» — книга или пособие, которое изучают в духовных семинариях и академиях. Там как раз говорится о той глубокой тайне, почему человек не приближается к Богу и не познаёт Христа, там так и пишется, что это глубочайшая тайна, непостижимая. Сам Господь говорил: «Тогда будут двое на поле; один берется, а другой оставляется; две мелющие в жерновах: одна берется, а другая оставляется» (Мф. 24:40-41). Это тоже нам, людям, не совсем понятно. Мы видим сейчас в наше время очень часто бывает: половина семьи верующих, половина неверующих, муж верующий, а жена неверующая, или наоборот.

ВОПРОС: Человек — образ и подобие Божие, и человеку ещё даны творческие возможности и силы творить новое. И если не ошибаюсь, то в дневнике послушника Никона Оптинского я читала, что старец Варсонофий Оптинский говорил о музыканте, который всю душу вложил в своё творчество, этим жил, и вот этот музыкант подобен человеку, который дошёл до дворца, но не вошёл внутрь, а остался за вратами. Мне всё творческое близко, и меня всегда восхищают творческие способности людей. И у меня такой вопрос, получается, высшее творчество человека — это молитва?

ИГУМЕН ЕФРЕМ: Конечно. И все дарования, которые нам даёт Господь, мы должны посвящать Богу и этими дарами славить Бога. Господь дал вам голос, пойте — и этим славьте Бога. Дал вам дар художника, умеете рисовать, пишите иконы — и этим славьте Бога. А если вы стремитесь к молитве, то тогда надо менять уже свою жизнь, но всё равно и в монастыре тоже используют на послушаниях дарования и способности человека: кто поёт, поёт на клиросе, плотники будут заниматься строительством для обители и так можно перечислить все профессии. И нельзя говорить людям, что кто-то бездарный, у каждого из нас есть дарование, Господь даёт человеку всю полноту дарований для его спасения. В монастыре — всё едино, во всём одна цель, а, живя в миру, вы должны суметь сами распределить свои способности. Сейчас стало много, например, православных актёров, и как всё это сочетать? Но люди как-то сочетают.

ВОПРОС: Можно вопрос, батюшка. О любви сказано в Послании к Коринфянам «любовь всему веру емлет » (1 Кор. 13:7). Что это означает? И вместе с тем мы знаем, что «всяк человек ложь » (Пс. 115:2).

ИГУМЕН АРСЕНИЙ: «Если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло » (Мф. 6:22). Если ты что-то сказал нам, и мы тебе верим и даже не думаем, что ты нас обманываешь, потому что имеем к тебе любовь… Человек любящий видит всех людей лучше себя, а себя — хуже всякой твари.

ИГУМЕН ЕФРЕМ: Любит, потому что верит. Говорят иногда о людях, что человек простой. Почему? Потому что человек искренне верит, доверяет. А если видит, что другой человек обманывает его, то его тут же прощает.

ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Любовь, именно евангельская любовь, — это такое глубокое чувство, высшая добродетель, это совокупность духовных дарований.

ИГУМЕН ЕФРЕМ: Помните из жития старца Моисея Оптинского случай, когда ему продавали яблоки, под видом антоновки другой сорт. А Старец знал об этом, но всё равно брал эти яблоки. И почему он выбирал самых худших рабочих, которых уже никто не брал? Почему так происходило? Даже в нашем понимании сейчас, кто возьмёт человека с улицы, который делать ничего не умеет, а говорит, что он плотник или столяр, он такое вам настроит! А старцы почему-то брали, потому что верили им. А мы сейчас настолько практичны, мы сразу осудим, что этот человек лукав, ему верить нельзя, давайте возьмём другого. И правда через день-два мы выгоним такого работника, и это факт. А старцы Оптинские поступали по-другому, потому что верили, молились, с Богом жили; они видели, что люди несчастны, и если их Старец не возьмёт, то кому они нужны, вот и получается любовь всему верит. И мы должны стремиться, чтобы нам все верили. А то получится, как старец Амвросий рассказывал про чудака, который всех обманывал, а когда у него самого загорелся дом, и он стал звать на помощь, ему никто не поверил и не помог.

ВОПРОС: Батюшка, как бороться с помыслами? Вернее, как отличить помыслы мнительности от голоса совести?

ИГУМЕН ЕФРЕМ: Если помыслы у вас такие, которые беспокоят, повторяются, то подойдите к священнику, откройте ему, потому что мы сами не сможем разобраться с греховными помыслами. И совесть говорит, и мнительность тут же присутствует, что Господь нам что-то не простил, начинаются угрызения совести, что Господь нас за что-то наказывает. Это и есть мнительность; лукавый внушает нам мнительность, смущает, а мы прислушиваемся, больше смущаемся, а враг видит и ещё смущает, и пошло, и поехало, и дошло до крайнего смущения. Что тут делать? Надо подойти к священнику и рассказать.

В монастыре хорошо, там у каждого духовники; монах идёт к своему духовнику и говорит, и так каждый день может поисповедоваться. И вы также можете прийти в храм в любой день, если вас что-то мучает, открыть священнику, хорошо если есть батюшка, который вас постоянно исповедует, тогда скажите ему. Подошли к нему и сказали, что меня беспокоит такой-то помысел, и я не знаю, что это, угрызение совести или просто искушение? Покаялись, открыли на исповеди, успокоились и больше не думайте об этом. Потому что бывает и так, что проходят годы, а помысел говорит, что грех не прощён, и приходит такое воспоминание о грехе, что мы начинаем изводиться. Тогда что надо делать? Снова открыть грех духовнику и исповедаться, так и сказать, что я исповедался, а меня грех снова смущает. Исповедуйтесь, и брань отступит. Но это всегда должно быть разумно, чтобы не доходило это до отцеживания комара, а то бывает исповедуют такое: что на меня тот-то косо посмотрел, то-то сказал и так далее. Как старец Амвросий Оптинский говорил, что рука болит, нога болит, и все ко мне идут. А Старец сам еле живой, у самого всё болит и устаёт, а народ с утра до позднего вечера тянулся к Старцу со своими нуждами, вопросами, скорбями.

ИГУМЕН АРСЕНИЙ: При состоянии смущения от помыслов проверочное слово «мир». Если вы потеряли душевный мир, то присутствие дьявола, искушения от лукавого, однозначно есть. А когда вы открыли греховный помысел, и он не прошёл, значит вы оставили этот помысел в себе, укоренились в своём мнении, зацепились за мнительность. Зачастую у нас так и бывает: где-то мы действительно прегрешили, но враг настолько раскрутил, преувеличил это, что мы попадаем в состояние мнительности. Как святитель Игнатий (Брянчанинов) писал, в нас всё смешано и чувства, и помыслы, зло с добром. И поэтому даже сами старцы открывали помыслы друг другу.

ВОПРОС: То есть мнительность — это не просто черта характера человека, а грех?

ИГУМЕН ЕФРЕМ: Если приводит вас к смущению, к потере вашего духовного мира, к унынию, то, конечно, это грех. Но лучше открыть помысел — и всё. А то так может дойти до психического расстройства.

ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Не забывайте про Иисусову молитву, тихонько, укоряя себя, нужно молиться и молиться.

ИГУМЕН ЕФРЕМ: И надо понимать, что если мы ошиблись в какой-то бытовой ситуации, но мы молились, то неужели Господь нас за это накажет? Бывает, что-то произошло по воле Божией, по попущению Божию, зато мы приобретаем опыт, молитвенный опыт, опыт Богообщения — а иначе как? Мечтать? Так поступить или этак, так или не так? Или батюшку какого-то мучить вопросами?

ВОПРОС: Неверующие и верующие люди часто страдают, переживают сложные жизненные ситуации, а как Вы относитесь к профессии психолога? Как Вы думаете, психолог избавляет людей от страданий, от депрессий? С другой стороны, люди должны как-то прийти к Богу и, наверное, через страдания… Можно ли тут сказать однозначно? И верующим людям психологи, наверное, не нужны?

ИГУМЕН ЕФРЕМ: Есть такие ситуации, где нужна срочная помощь человеку, например, в работе службы МЧС. Хорошо, если бы в этом ведомстве были не только психологи-профессионалы, но и священники, которые бы выезжали на объекты, где произошли бедствия, и ведь там, среди пострадавших, могут быть люди и верующие, и неверующие, и службы МЧС выезжают с помощью и в другие страны. Наверное, в таких случаях, в экстренных ситуациях, нужны психологи, чтобы профессионально помочь людям, поддержать, сказать нужные слова, утешить.

Но, а когда к психологу, предположим, приходят муж и жена, потому что у них в семье происходит что-то непонятное, не могут друг друга понять, а психолог, у которого у самого нет мира в семье, будет рассуждать, как им нужно мирно жить, то это выглядит абсурдно. И часто психологами бывают женщины, и не всегда понятно, с какой позиции она говорит, откуда она знает, из какого опыта, из какой книги, кто их написал? К некоторым книгам психологов просто нельзя прикасаться православному христианину, потому что в их основе лежит грех, ложь. То есть в экстренных ситуациях, думаю, нужна помощь психологов, и есть специальные программы, методики для такой помощи. А чтобы постараться наладить мир в семье, примирить мужа и жену, надо знать душевное устроение супругов, и здесь нужен священник.

ВОПРОС: Батюшка, но дело в том, что практики многих психологов работают! Люди действительно становятся счастливыми, радостными, не зацикливаются на проблемах, они любят весь мир, научаются думать только о хорошем, усыпляют свою совесть. Техники некоторых психологов даже основаны на религии, они не запрещают ходить в храм. Но я понимаю, что это не Православие, это не та любовь, не тот мир… Но они, батюшка, срабатывают!?

ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Апостол Павел говорит, что сам диавол преобразуется в ангела света, потому не удивительно, что и слуги его преобразуются в служителей правды (по 2 Кор. 11:14-15). Тут надо чувствовать подмену. Человек, находящийся в глубокой прелести, он всегда радостен, но эта радость называется у святых Отцов «мокротной радостью», «кровяной радостью», прельщённый человек принимает её за благодать. Поэтому святые Отцы говорят, что надо иметь здравое рассуждение, трезвость, надо понимать, что происходит, отталкиваться в своих действиях от Евангелия и святых Отцов. Если мы сознательно погружаемся в какую-то практику, то она, конечно, подействует на нас, её методы воздействуют на нас. Но это обман. Нам говорят, допустим, что эта психологическая практика хорошая, она делает нас счастливым и с христианством нет разногласия. А, на самом деле, когда мы трезво погружаем ум в святоотеческое чтение, выявляется прелесть, заложенная в основе и в действиях этой практики.

ВОПРОС: Батюшка, вот есть моя личность, Личность Бога, личность врага. И помыслы, которые к нам приходят, мы принимаем за свои, а на самом деле им нам внушает враг, который остаётся невидимым, как будто его не существует. А как мне понять личность врага? Как понять, что помысел от врага? Справиться с помыслами так сложно…

ИГУМЕН ЕФРЕМ: Мы с отцом Арсением вам не первый раз, уже из года в год, отвечая на подобные вопросы, говорим, что не надо разбираться в помыслах. У нас есть величайшее оружие — это призывание имени Божия. А получается, вы начинаете копаться, разбираться: это помысел от врага или не от врага. Обратимся к величайшему святителю, нашему учителю монашества, Игнатию (Брянчанинову), который говорил, что как бы ни был искусен подвижник, даже если он 100 лет проживёт в монастыре, в подвиге и молитве, он не будет так искусен, как искусен лукавый, который более 7000 лет борется с человечеством. Зачем вам разбираться в том, какой помысел от Личности Бога или от лукавого? Скажите мне. Святые отцы говорят — призывайте имя Божие, не входите в собеседование с помыслами, вы всё равно проиграете: вы будете говорить один довод, вам лукавый ответит тысячу доводов.

Мы сегодня, только что, говорили об отличиях угрызения совести и мнительности: мы будем говорить «я покаялся в грехе», а лукавый говорить «а Господь тебя не простил» — и через 30 секунд мы будем в полнейшем смущении. Это факт? Факт. Так зачем же нам, если пришёл помысел, противоречить ему? Зачем думать от лукавого или не от лукавого? Молитесь: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного» . И есть явные хульные, нечистые помыслы, и они не ваши, их без всякого рассмотрения нужно отвергать. Мы, независимо монахи или мирские, должны стараться всегда творить Иисусову молитву, когда дышим, смотрим, идём, едем...

ВОПРОС: Батюшка, Вы говорили, что волнующий помысел нужно рассказать священнику, а можно ли рассказать просто обычному человеку, который оказался рядом?

ИГУМЕН ЕФРЕМ: Нет. Здесь нужно быть крайне внимательным. Никто из наших окружающих не понесёт, когда вы расскажете ему свои помыслы, сомнения.

ИГУМЕН АРСЕНИЙ: Не смущайтесь, тем что у вас возникают какие-то непонимания, недоумения. Это жизнь, борьба, вы же трудитесь ради Бога; и даже если падаете, снова вставайте, и так при всех падениях вставайте, вставайте всегда пока дышите! В этом ничего такого нет. Мы люди. Что у нас не может быть мнительности? Так, потихонечку мы познаём себя, свою немощь.

ВОПРОС: Полезно ли нам, христианам, читать стихотворения, художественные книги? Ведь, получается, в творчестве писателей отражается грех, а в самих художественных образах проявляются грехи как самого автора, так и вымышленные? Хотя бы для общего развития читать можно?

ИГУМЕН ЕФРЕМ: Монахам не нужно. Но вам я не могу запретить читать художественные книги или посетить выставку в Русском музее. Если кто-то сможет читать только духовные книги и не читать светские, то слава Богу. Это вопрос спорный — про красоту, эстетику, творчество... Красота человеческой души открывается только в общении со Христом. Так говорят святые Отцы, об этом, в частности, писал преподобный Макарий Великий, что человек пребывает во мраке греховном, но как только его Господь просвещает, человек видит красоту своей души. Представляйте, как красиво сказано, вот поэзия. Господь создал человека и его душу для общения с Собой. А когда очищается душа от греха, насколько она прекрасна перед Богом.

Игумен Арсений, игумен Ефрем

:
Духовная мнительность

Есть и другие предметы веры, не принимаемые без труда некоторыми христианами: всех их перечислить невозможно, но надеемся, что и на этих четырех примерах усердный духовник научится, как бороться против всех подобных сомнений христиан.

Еще более необходимо ему различать неверие или сомнение действительное от неверия и сомнения мнимого или кажущегося, которое неопытных христиан иногда тяжко угнетает и ставит в беспомощное положение. Иной верующий и молящийся христианин сетует пред духовником так: временами я верую в Причастие, временами я верую в Бога, временами как будто вовсе не верую. Ответы на подобное сетование я поместил в последнем или предпоследнем номере Приходского Листка, издававшегося при Св. Синоде, в феврале 1917 г., а затем в IV дополнительном томе своих сочинений (Киев, 1918 г.) в "Письме к священнику о поучении молитве". Такие помыслы неверия возникают в душах людей мнительных, любящих перещупывать все свои ощущения и исполненных постоянной суетной боязни, как бы в чем не промахнуться, как бы не оказаться в чем либо неисправными. То им кажется, что они больны сами, или их дитя начинает хворать или вот-вот захворает и т.п. Нередко они впадают в еще большую беду, в так называемые "хульные помыслы", когда в их голове, совершенно против их воли, с мыслью об имени Христовом или Богородицы складываются те или иные ругательные слова, и конечно, чем они больше борются против таких нелепых сочетаний, тем последние настойчивее теснятся в их голову. Неопытные люди с ужасом начинают считать себя богохульниками, а неопытные духовники начинают им говорить о тяжком грехе богохульства, о хуле на Святого Духа, как наибольшем из всех грехов. После этого те бедняжки сейчас же начинают испытывать прилив ругательных выражений на Святого Духа, мучаются, худеют и даже помышляют о самоубийстве, мысля себя все равно уже погибшими во веки. И не поможет духовник мучимым помыслами, пока они не встретятся с более осведомленным в духовной жизни человеком, который разъяснит им, что лучшее лекарство имеется во всякой духовной книжной лавке и стоит недорого; оно называется в брошюрке того же святителя Димитрия "О хульных помыслах", где со слов древних великих Отцов поясняется, что таковые помыслы, не будучи плодами ненависти против Бога и святых, а просто сочетаниями ругательных слов или звуков в голове мнительного человека, вовсе не составляют греха, и на них не должно обращать никакого внимания, а спокойно молиться и приобщаться, какие бы глупые слова или образы ни теснились в голове.

Подобное же значение имеет кажущееся человеку по временам неверие в Причастие, даже в Самого Бога. Вера есть чувство очень тонкое, духовное. Как бы она ни была присуща нам, но если мы будем ее ощупывать в себе, как бы давая себе отчет во всех качествах нашего чувства к Богу или к Божией Матери, то это чувство как бы испаряется на время из области нашего непосредственного ощущения, но, конечно, не из нашей души и сердца. Поступите так даже с самыми грубыми ощущениями, ущипните больно свою руку и начните соображать в это время, чем эта боль отличается от зубной, от головной, - и вы перестанете даже ощущать свою боль. Один немецкий философ, страдая мучительными приступами зубной боли, именно таким способом переставал ее ощущать. Посему и христианин, если в его убеждениях нет каких-либо определенных опровержений истин веры, не должен думать, что в нем нет веры, хотя бы ему так и казалось временно, а должен спокойно молиться и приступать к Святым Таинам, не придавая никакого значения своей мнительности, которая только усиливается при нарочитой борьбе с нею.

Некоторые монастырские духовники поведали мне, что Бог им помогал добиться от кающихся признания в таких грехах, которые они не решались открыть на прежних исповедях в продолжение десяти, двадцати лет, а потому мучились целую жизнь и считали себя погибшими для спасения, зная слова Церкви: "Аще ли что скрыеши от мене, сугуб грех имаши; внемли убо, понеже пришел еси во врачебницу, да не неисцелен отыдеши" Грехи эти бывают или очень постыдные и грязные, противоестественные по 7-й заповеди, например: кровосмешение, скотоложство, деторастление (все это бывает весьма часто, и притом иногда у людей, которые пользуются уважением окружающих), или преступные в уголовном смысле: убийство, детоубийство, воровство, грабеж, попытки отравления, злостное оклеветание из ревности или зависти, внушение ненависти к близким, возбуждение ближних против Церкви и веры и т.п. Если духовник прямо поставит вопрос о таком грехе, то кающийся, пожалуй, не отречется, но сам сказать своего преступления не решится. Между тем, предлагать каждому вопросы о всех таких гнусных грехах тоже невозможно. Должно, по окончании обычных вопросов, ласковым и тихим голосом сказать: "Может быть, есть грех, в котором тебе совестно сознаться? Может быть, ты что-нибудь не решился сказать о своих грехах на прежних исповедях или забыл, а потом вспомнил и уже не осмеливался сказать духовнику?" Весьма возможно, что прихожанин ответит утвердительно, но все же будет колебаться высказать, в чем именно было дело. Иногда в это время у них (особенно у женщин) начинается плач и дрожь, они покрываются потом, а говорить не решаются. Тогда умножь свою ласку и участие и говори: отложи стыд, чтобы не быть постыженным на Страшном Суде пред всеми, а здесь, кроме меня и Ангелов, никто ничего не узнает, а нашего брата священника грехом не удивишь; мы за день наслушались таких вещей, что удивляться нам уже нечему. Если исповедывающийся все-таки не решится прямо сказать, в чем дело, то скажи ему: "Ну вот, тебе легче будет признаться, если я тебя буду спрашивать по заповедям: касается ли твой грех седьмой заповеди против плотского наслаждения? или воровства или злодеяния людям? или богохульства? и т.д. Когда будет дан обычный ответ на род греха, тогда спрашивай уже, какой именно грех, и перечисляй грехи. Люди простые назвать даже иногда своего греха не сумеют; тогда спрашивай описательно, и когда кающийся, познав в твоем лице не грозного обличителя, а состраждущего ему друга, наконец скажет о своем преступлении, не ужасайся и не негодуй, ибо он сам себя довольно укорял, а только посетуй, зачем он раньше не сказал о сем, зачем скрывал на прежних своих исповедях: ведь он мог умереть не сознавшись и навсегда погубить свою душу; лгущие на исповеди обыкновенно оканчивают свою земную жизнь самоубийством; пусть же грешник уже в том усматривает Божие к себе милосердие, что Господь не лишил его возможности исповедать свой грех. Затем скажи ему, какая епитимья и сколь долгое лишение Святого Причастия полагается за сие по Номоканону; но, если видишь глубокое раскаяние человека, и если грех совершен давно, то рассуди, не допустить ли его к Причастию завтра же, и потребуй от него немедленного или постепенного заглаждения последствий греха: если он что незаконно себе присвоил, пусть возвратит; если кого обесчестил, пусть удовлетворит, или испросит прощения; если наплодил незаконных детей, пусть содержит их и т.д. Затем, если человек растроган и видимо желает освободить совесть свою от греха, положи ему епитимию, предварительно спросив его, молится ли он вообще, бывает ли в церкви, и если ни того, ни другого не делает, то, конечно, не будет смысла накладывать на него посты, но дай ему в виде епитимии завет хоть три-четыре молитвы читать утром и вечером и постоянно с покаянием вспоминать перед Богом о своем падении. Если же он человек религиозный, то назначь ему канон или богомоление в отдаленной обители, но предварительно узнай обстоятельства его жизни и быта, а не прорекай епитимии как пророк, но прилагай врачевание с разумом.

К епитимиям мы еще, вероятно, вернемся, а теперь уместно сказать о том, что должно не менее, чем окамененного нечувствия, опасаться уныния и отчаяния в кающихся. Эти чувства гнетут их после грехов непоправимых, например: детоубийства или истребления плода, причинения кому-либо непоправимого вреда, несчастья, а иногда люди подвергаются унынию просто по причине собственных горестей - смерти детей, почитаемой наказанием Божиим за прежние грехи, запутанных обстоятельств и т.п. Исцеление духовных чад от этих демонских искушений - уныния и отчаяния, достигается не столько пояснением истин Божиих, как, например, напоминанием о спасении Благоразумного Разбойника, Закхея, блудницы и т.п., сколько явлением братского участия и сострадания человеку: "Если мне тебя жаль, то Отец ли Небесный тебя не пожалеет? Знай, брат, что уныние от диавола, почему мы и молимся в посту с земными поклонами, чтобы Бог не допустил нас до уныния. При сем имей в виду, что уныние и отчаяние всегда имеют в себе скрытый яд гордыни или самолюбия, как бы начаток некоего ропота и укоризны Промыслу, что попустил тебя впасть в беду или грех. Отгони от себя это озлобленное чувство на Бога или на людей, вникни в себя самого и признайся, что сам ты кругом виноват в том, что поддался злым наветам диавола или злых людей и опустился, что не Бог тебя дал в обиду, а сам ты обидел Бога, согрешив против Него и отвергая многократную Его вспомоществующую десницу. Тогда тяжелый камень озлобления свалится с твоего сердца, а с ним отпадет и уныние, и ты уже с умиленным сокрушением вознесешь ко Господу покаянную мольбу, а затем и радостное благодарение."

Страница 6 из 18

7. Духовная мнительность

Есть и другие предметы веры, не принимаемые без труда не­которыми христианами: всех их перечислить невозможно, но на­деемся, что и на этих четырех примерах усердный духовник на­учится, как бороться против всех подобных сомнений христиан.

Еще более необходимо ему различать неверие или сомнение действительное от неверия и сомнения мнимого или кажущего­ся, которое неопытных христиан иногда тяжко угнетает и ставит в безпомощное положение. Иной верующий и молящийся христианин сетует пред духовником так: временами я верую в при­частие, временами я верую в Бога, временами как будто вовсе не верую. Ответы на подобное сетование я поместил в послед­нем или предпоследнем номере Приходского Листка, издававшегося при Св. Синоде, в феврале 1917 г., а затем в IV -м дополнительном томе своих сочинений (Киев, 1918 г.) в «Письме к священнику о научении молитве». Такие помыслы неверия возникают в душах людей мнительных, любящих перещупывать все свои ощущения и исполненных постоянной суетной боязни, как бы в чем не промахнуться, как бы не оказаться в чем-либо неисправным. То им кажется, что они больны, сами, или их дитя начинает хворать или вот-вот захворает и т. п. Нередко они впадают в еще большую беду, в так называемые «хульные помыслы», когда в их голове, совершенно против их воли, с мыслью об имени Христовом или Богородицы складываются те или иные ругательные слова, и, ко­нечно, чем они больше борются против таких нелепых сочета­ний, тем последние настойчивее теснятся в их голову. Неопыт­ные люди с ужасом начинают считать себя богохульниками, а неопытные духовники начинают им говорить о тяжком грехе бо­гохульства, о хуле на Св. Духа как наибольшем из всех гре­хов. После этого те бедняжки сейчас же начинают испытывать прилив ругательных выражений на Святого Духа, мучатся, ху­деют и даже помышляют о самоубийстве, мысля себя все равно уже погибшими вовеки. И не поможет духовник мучимым по­мыслами, пока они не встретятся с более осведомленным в ду­ховной жизни человеком, который разъяснит им, что лучшее ле­карство имеется во всякой духовной книжной лавке и стоит недорого; оно называется в брошюрке того же Св. Димит­рия «О хульных помыслах», где со слов древних великих отцев поясняется, что таковые помыслы, не будучи плодами ненависти против Бо­га и святых, а просто сочетаниями ругательных слов или звуков в голове мнительного человека, вовсе не составляют греха и на них не долж­но обращать никакого внимания, а спо­койно молиться и приобщаться, какие бы глупые слова или обра­зы ни теснились в голове. – Подобное же значение имеет кажущееся человеку по време­нам неверие в причастие, даже в самого Бога. Вера есть чувство очень тонкое, духовное. Как бы она ни была присуща нам, но если мы будем ее ощупывать в себе, как бы давая себе отчет во всех качествах нашего чувства к Богу или к Божией Матери и т.п., то это чувство как бы испаряется на время из области нашего не­посредственного ощущения, но, конечно, не из нашей души и сердца. Поступите так даже с самыми грубыми ощущениями, ущипните больно свою руку и начните соображать в это время, чем эта боль отличается от зубной, от головной, – и вы переста­нете даже ощущать свою боль. Один немецкий философ, страдая мучительными приступами зубной боли, именно таким способом переставал ее ощущать. Посему и христианин, если в его убежде­ниях нет каких-либо определенных опровержений истин веры, не должен думать, что в нем нет веры, хотя бы ему так и казалось временно, а должен спокойно молиться и приступать к Св. Тайнам, не придавая никакого значения своей мнительности, ко­торая только усиливается при нарочитой борьбе с нею.