Повести покойного Ивана Петровича Белкина
Г-ж а Простакова.
То, мой батюшка, он еще сызмала к историям охотник.
Скотинин .
Митрофан по мне.
Недоросль
От издателя
Взявшись хлопотать об издании Повестей И. П. Белкина, предлагаемых ныне публике, мы желали к оным присовокупить хотя краткое жизнеописание покойного автора и тем отчасти удовлетворить справедливому любопытству любителей отечественной словесности. Для сего обратились было мы к Марье Алексеевне Трафилиной, ближайшей родственнице и наследнице Ивана Петровича Белкина; но, к сожалению, ей невозможно было нам доставить никакого о нем известия, ибо покойник вовсе не был ей знаком. Она советовала нам отнестись по сему предмету к одному почтенному мужу, бывшему другом Ивану Петровичу. Мы последовали сему совету, и на письмо наше получили нижеследующий желаемый ответ. Помещаем его безо всяких перемен и примечаний, как драгоценный памятник благородного образа мнений и трогательного дружества, а вместе с тем, как и весьма достаточное биографическое известие.
Милостивый Государь мой **** !
Почтеннейшее письмо ваше от 15-го сего месяца получить имел я честь 23 сего же месяца, в коем вы изъявляете мне свое желание иметь подробное известие о времени рождения и смерти, о службе, о домашних обстоятельствах, также и о занятиях и нраве покойного Ивана Петровича Белкина, бывшего моего искреннего друга и соседа по поместьям. С великим моим удовольствием исполняю сие ваше желание и препровождаю к вам, милостивый государь мой, все, что из его разговоров, а также из собственных моих наблюдений запомнить могу.
Иван Петрович Белкин родился от честных и благородных родителей в 1798 году в селе Горюхине. Покойный отец его, секунд-майор Петр Иванович Белкин, был женат на девице Пелагее Гавриловне из дому Трафилиных. Он был человек не богатый, но умеренный, и по части хозяйства весьма смышленый. Сын их получил первоначальное образование от деревенского дьячка. Сему-то почтенному мужу был он, кажется, обязан охотою к чтению и занятиям по части русской словесности. В 1815 году вступил он в службу в пехотный егерский полк (числом не упомню), в коем и находился до самого 1823 года. Смерть его родителей, почти в одно время приключившаяся, понудила его подать в отставку и приехать в село Горюхино, свою отчину.
Вступив в управление имения, Иван Петрович, по причине своей неопытности и мягкосердия, в скором времени запустил хозяйство и ослабил строгий порядок, заведенный покойным его родителем. Сменив исправного и расторопного старосту, коим крестьяне его (по их привычке) были недовольны, поручил он управление села старой своей ключнице, приобретшей его доверенность искусством рассказывать истории. Сия глупая старуха не умела никогда различить двадцатипятирублевой ассигнации от пятидесятирублевой; крестьяне, коим она всем была кума, ее вовсе не боялись; ими выбранный староста до того им потворствовал, плутуя заодно, что Иван Петрович принужден был отменить барщину и учредить весьма умеренный оброк; но и тут крестьяне, пользуясь его слабостию, на первый год выпросили себе нарочитую льготу, а в следующие более двух третей оброка платили орехами, брусникою и тому подобным; и тут были недоимки.
Быв приятель покойному родителю Ивана Петровича, я почитал долгом предлагать и сыну свои советы и неоднократно вызывался восстановить прежний, им упущенный, порядок. Для сего, приехав однажды к нему, потребовал я хозяйственные книги, призвал плута старосту и в присутствии Ивана Петровича занялся рассмотрением оных. Молодой хозяин сначала стал следовать за мною со всевозможным вниманием и прилежностию; но как по счетам оказалось, что в последние два года число крестьян умножилось, число же дворовых птиц и домашнего скота нарочито уменьшилось, то Иван Петрович довольствовался сим первым сведением и далее меня не слушал, и в ту самую минуту, как я своими разысканиями и строгими допросами плута старосту в крайнее замешательство привел и к совершенному безмолвию принудил, с великою моею досадою услышал я Ивана Петровича крепко храпящего на своем стуле. С тех пор перестал я вмешиваться в его хозяйственные распоряжения и предал его дела (как и он сам) распоряжению всевышнего.
Сие дружеских наших сношений нисколько, впрочем, не расстроило; ибо я, соболезнуя его слабости и пагубному нерадению, общему молодым нашим дворянам, искренно любил Ивана Петровича; да нельзя было и не любить молодого человека столь кроткого и честного. С своей стороны Иван Петрович оказывал уважение к моим летам и сердечно был ко мне привержен. До самой кончины своей он почти каждый день со мною виделся, дорожа простою моею беседою, хотя ни привычками, ни образом мыслей, ни нравом мы большею частию друг с другом не сходствовали.
Иван Петрович вел жизнь самую умеренную, избегал всякого рода излишеств; никогда не случалось мне видеть его навеселе (что в краю нашем за неслыханное чудо почесться может); к женскому же полу имел он великую склонность, но стыдливость была в нем истинно девическая.
Кроме повестей, о которых в письме вашем упоминать изволите, Иван Петрович оставил множество рукописей, которые частию у меня находятся, частию употреблены его ключницею на разные домашние потребы. Таким образом прошлою зимою все окна ее флигеля заклеены были первою частию романа, которого он не кончил. Вышеупомянутые повести были, кажется, первым его опытом. Они, как сказывал Иван Петрович, большею частию справедливы и слышаны им от разных особ. Однакож имена в них почти все вымышлены им самим, а названия сел и деревень заимствованы из нашего околодка, отчего и моя деревня где-то упомянута. Сие произошло не от злого какого-либо намерения, но единственно от недостатка воображения.
Иван Петрович осенью 1828 года занемог простудною лихорадкою, обратившеюся в горячку, и умер, несмотря на неусыпные старания уездного нашего лекаря, человека весьма искусного, особенно в лечении закоренелых болезней, как то мозолей и тому подобного. Он скончался на моих руках на тридцатом году от рождения и похоронен в церкви села Горюхина близ покойных его родителей.
Иван Петрович был росту среднего, глаза имел серые, волоса русые, нос прямой; лицом был бел и худощав.
Вот, милостивый государь мой, все, что мог я припомнить касательно образа жизни, занятий, нрава и наружности покойного соседа и приятеля моего. Но в случае, если заблагорассудите сделать из сего моего письма какое-либо употребление, всепокорнейше прошу никак имени моего не упоминать; ибо хотя я весьма уважаю и люблю сочинителей, но в сие звание вступить полагаю излишним и в мои лета неприличным. С истинным моим почтением и проч.
Цикл “Повести Белкина” читать нужно как единое произведение – именно таким его задумывал и создавал автор. Произошло это в знаменитую “Болдинскую осень” 1830 года, когда его любимое время года оказало на творца необыкновенное влияние. Такая плодотворность объясняется вдохновением, которое он испытывал в таком прекрасном месте в те прекрасные месяцы. Сегодня скачать бесплатно первый опыт Пушкина в области бытовой прозы может каждый, а в 1831 году пять повестей были опубликованы под именем Ивана Белкина, потому что поэт хотел скрыть свою причастность к их созданию. Однако тексты вышли необычайно живыми и мастерски написанными.
Вообще, эта книга очень интересна тем, что представляет собой идеальное сочетание интригующего сюжета и глубокой социальной значимости. Разбирая любое произведение из цикла “Повести Белкина” на уроке литературы, невозможно не увлечься – все сюжеты занимательны и интересны. Многие также очень романтичны – это и “Выстрел”, и “Метель”, и, конечно, “Барышня-крестьянка”. В то же время Пушкин экономно и точно, не тратя лишних слов, обрисовывает нравы дворянства и мещанства своего времени. Также им затронуты исторические процессы и нравы военных.
Интересно и то, что Пушкин “Повести Белкина” оформил в разных направлениях – каждая из них стилизована под одно из них и ни в каком случае это не повторяется. Это еще одна причина, по которой читать полностью цикл очень познавательно – каждый рассказ в нем иллюстрирует определенный литературный процесс. Ни в одном из них поступки героев не объясняются подробно и дотошно – автор гениален настолько, что угадывает их верность и без такого разбора. Прочитав цикл в режиме онлайн, можно прочувствовать настроение каждой части и насладиться сжатостью сюжета, сочетающейся с прекрасным слогом.
Цикл состоит из предисловия («От издателя») и пяти повестей: «Выстрел», «Метель», «Гробовщик», «Станционный смотритель» и «Барышня-крестьянка».
В предисловии к циклу Пушкин говорит, что автором повестей якобы был ныне покойный молодой человек Иван Петрович Белкин, родившийся в селе Горюхине. После кончины родителей он оставил службу в егерском полку и вернулся в эту свою вотчину. Хозяйственных способностей вымышленный Белкин не имел и вскоре разорил имение. Зато он проявлял необычайную склонность к женскому полу, а также к слушанию и записи занятных жизненных историй. По словам Пушкина, Белкин умер в конце 1828 года от «простудной лихорадки, обратившейся в горячку». Повести же его теперь предлагаются читателям, как «памятник благородного образа мыслей и трогательного дружества».
ВЫСТРЕЛ
Автор описывает свою жизнь среди армейских офицеров, а затем рассказывает о Сильвио - единственном человеке в их обществе, который не был военным. Ему было около 35 лет. Жизнь этого человека окружена тайной. Он угрюм, зол на язык и обладает крутым нравом, но с симпатией относится к автору повествования. Когда-то Сильвио служил гусаром, но по неизвестной причине ушел в отставку и поселился в бедном местечке, живя скромно. Однако он постоянно устраивал обеды с офицерами. Его любимым занятием была стрельба. Все стены в его комнате были в следах от выстрелов.
Однажды во время игры в карты в гостях у Сильвио произошел конфликт между ним и одним из гостей, и по всем правилам того времени он должен был вызвать обидчика на дуэль. Но он не сделал этого. Этот случай ненадолго повредил его репутацию у молодых офицеров, хотя Сильвио ничего не стоило пристрелить своего обидчика на дуэли. Сильвио долгое время пытался объясниться с главным героем, но безуспешно. Как-то раз он сообщил, что должен немедленно уехать и пригласил офицеров на последний обед. После этого он попросил главного героя остаться и рассказал ему следующую историю.
Когда Сильвио служил гусаром, он любил первенствовать во всем. Однажды в их полк попал молодой и знатный человек, который производил впечатление на барышень и сослуживцев. Это уязвило тщеславие Сильвио, и тот стал относиться к нему со злобой и холодностью. Однажды молодой человек дал ему пощечину в ответ на его колкость, и дело дошло до дуэли. Сопернику Сильвио выпало стрелять первым, и он прострелил ему фуражку. Когда стал стрелять Сильвио, то увидел, что противник абсолютно спокоен и беззаботен. Это вывело его из себя, и он решил, что отложит свой выстрел до тех пор, пока не представится лучший случай. После этого Сильвио вышел в отставку. Недавно до него дошло известие, что его давний враг женится, и он решил, наконец, встретиться и отомстить ему, для чего и собрался уехать в Москву.
Прошло несколько лет. Автор рассказа вышел в отставку и поселился в бедной деревне. Там ему было скучно и не к кому пойти в гости. Но однажды он узнал, что в богатое поместье в четырех верстах от него приехала жить графиня с мужем. Герой отправляется к ним в гости. Осматривая дом, он замечает простреленную картину, и разговор заходит о стрельбе. Герой вспоминает Сильвио - лучшего стрелка, которого он знал. Граф очень удивился, что он знает этого человека и признался, что именно он был заклятым врагом Сильвио. Простреленная картина – это память о его последнем визите в этот дом.
Граф рассказывает, как пять лет назад он женился и поселился в этом поместье. Как-то вечером после верховой прогулки он видит в своей комнате гостя и узнает в нем Сильвио. Тот объявляет, что приехал осуществить свой выстрел. Сказав, что не хочет стрелять в безоружного, Сильвио кинул жребий, и графу выпало снова стрелять первым. Граф промахнулся и попал в картину. Он нервничал, думая о своей жене. Когда настала очередь Сильвио, в комнату вошла жена графа. Она очень испугалась и бросилась в ноги к Сильвио, прося, чтобы он не стрелял в ее мужа. Тот сжалился, потому что получил свое: он увидел смятение своего врага, который не хотел умирать в этот момент. Уходя, Сильвио не целясь выстрелил в картину.
МЕТЕЛЬ
В конце 1811 года в селе Ненарадово жил помещик Гаврила Гаврилович Р**. У него была дочь Маша. Ее возлюбленный – бедный прапорщик Владимир. Родители, конечно же, не согласились бы выдать дочь замуж за него, поэтому молодые люди встречались и переписывались тайком. В конце концов, они отважились устроить побег ночью и тайно обвенчаться.
В ночь перед побегом девушка сказалась больной и закрылась у себя в комнате. Впрочем, она действительно чувствовала себя плохо, потому что нервничала и переживала за родителей.
Ее возлюбленный, Владимир, с трудом уговорив местного священника и найдя свидетелей, отправил своего слугу в Ненарадово, чтоб он привез невесту в церковь. Вечером он отправился на санях в село Жадрино, в часовню, где должно было состояться венчание.
Поднялась сильная метель, Владимир сбился с пути и его проводили в Жадрино уже когда настало утро. Церковь была закрыта. Его ждали плохие новости.
На следующее утро Маша, как ни в чем не бывало, вышла к родителям. День прошел благополучно, но к вечеру девушка тяжело заболела. В бреду она что-то говорила о Владимире, и родители ее решили, что все-таки нужно уступить ей и выдать ее замуж за любимого человека. Они написали Владимиру, но получили от него полусумасшедшее письмо, что его никогда не будет больше в этом доме. Родители не решались рассказать об этом Маше. Тем временем, девушка выздоравливала. В 1812 году Владимир уехал в армию и был ранен под Бородином.
Отец Маши умер, и девушка вместе с матерью переехала жить в другое поместье. Вокруг Маши было много женихов, но она ни на кого не смотрела. Владимир умер, но она хранила все его вещи. Все удивлялись ее верности.
Кончилась война. Однажды в поместье Маши появился раненый гусарский полковник Бурмин. Ему было 26 лет. Маша стала выделять его из остальных. Они полюбили друг друга. Однажды Бурмин признался ей в своих чувствах, но сказал, что женат и даже не знает свою жену. Он поведал ей историю, как в начале 1812 года ему нужно было ехать в Вильну, где находился их полк. Ночью была сильная метель, но его будто что-то подталкивало ехать. В пути он сбился с дороги и наткнулся на деревню. В ней была церковь. Юношу позвали туда. Священник и все остальные приняли его за опоздавшего жениха, подвели к какой-то девушке и обвенчали с ней. Девушка увидела, что это не ее жених и упала в обморок. Бурмин вышел из церкви и уехал.
Маша поняла, что это тот человек, с которым ее обвенчали тогда вместо Владимира, и Бурмин бросился к ее ногам.
ГРОБОВЩИК
Гробовщик Адриян Прохоров переехал в новый дом с Басманной на Никитскую. Он еще не привык к новому дому и был погружен в печальные размышления относительно своих убытков и того, чтоб его клиенты не ушли к другому подрядчику, который живет ближе.
Тут к нему постучались, и вошел его новый сосед, немец-сапожник, Готлиб Шульц. Они стали разговаривать. Немец пригласил его к себе в гости.
На следующий день гробовщик отправился к соседу. У сапожника собралось много гостей – немцев-ремесленников с женами и подмастерьями. Все начали пить, произнося различные тосты. Кто-то предложил выпить за здоровье клиентов. Над Адрияном посмеялись – забавно пить за здоровье мертвецов. Гробовщик пришел домой пьяным и сердитым и лег спать со словами, что пригласит на новоселье не этих немцев, а своих мертвецов.
Его разбудили, когда было еще темно. В эту ночь скончалась купчиха Трюхина. Адрияну поручили сделать все похоронные принадлежности. Весь день гробовщик занимался выполнением заказа, и вечером пошел домой пешком. Тут он увидел, как кто-то смутно знакомый вошел в его дом. Придя домой, гробовщик обнаружил, что его дом полон мертвецов.
Он с ужасом узнал в них своих клиентов. Мертвецы сказали, что поднялись на его приглашение. К нему подошел скелет, сказал, что он самый первый его клиент, и обнял Адрияна, но тот в ужасе закричал. Мертвецы возмутились и стали угрожать гробовщику. Тот в страхе упал без чувств.
Он пришел в себя в своей постели. Светило солнце. Оказалось, что смерть Трюхиной и мертвецы ему привиделись во сне. Работница сказала, что немец сапожник снова пригласил его в гости.
СТАНЦИОННЫЙ СМОТРИТЕЛЬ
Автор рассказывает историю из жизни одного хорошо знакомого ему станционного смотрителя. Он познакомился с ним в 1816 году, когда проезжал ***скую губернию, по тракту, ныне уничтоженному. По дороге он вымок под проливным дождем и потребовал себе чаю. Смотритель попросил свою хорошенькую 14 летнюю дочку Дуню поставить самовар. Девушка очень понравилась главному герою, и на прощание он поцеловал ее. Это надолго запомнилось ему.
Через несколько лет обстоятельства снова привели его в те же места. Герой решил навестить смотрителя и его дочь.
Стакан рома развеял угрюмость старика, и тот рассказал герою следующую историю. Три года назад у них остановился гусар и немедленно потребовал лошадей. Вышла Дуня и предложила ему что-нибудь поесть. Ее появление успокоило молодого человека, и тот согласился ждать. Он расположился у них и стал весело разговаривать со смотрителем и его дочкой. Потом он занемог и на три дня задержался у смотрителя. Выздоровев, гусар собрался уезжать и предложил довезти Дуню до церкви, так как было воскресенье. Отец, ничего не подозревая, отпустил девушку, но когда она не вернулась домой, то понял, что ее украли, а болезнь гусара была притворной, чтобы задержаться у смотрителя подольше.
Смотритель начинает разыскивать свою дочь. Он приезжает в Петербург и наносит визит ротмистру Минскому – человеку, который увез его дочь. Смотритель просит Минского вернуть Дуню, но тот отказывает ему, потому что она любит Минского и отвыкла от своей прежней жизни.
Смотритель предпринимает еще одну попытку увидеться с дочерью и хитростью проходит в ее комнату. Там он видит ее с Минским, красиво одетую и счастливую. Заметив отца, Дуня падает в обморок, а Минский в ярости выставляет его прочь.
Смотритель возвратился на свою станцию и стал жить в одиночестве, гадая о судьбе Дуни.
Прошло еще немного времени. Автор снова проезжает через это же место и узнает, что станцию убрали, а смотритель умер год назад, спившись. В его доме стали жить другие люди. Мальчик из дома новых хозяев отвел его на могилу смотрителя и рассказал, что сюда же летом приезжала красивая барыня с детьми и долго была на могиле, дала денег попу и мальчишке и уехала. Автор понял, что это была Дуня.
БАРЫШНЯ-КРЕСТЬЯНКА
В одной из отдаленных губерний жили два соседа, которые не ладили друг с другом, потому что у них были абсолютно разные характеры. Иван Петрович Берестов вышел из гвардии в отставку и жил в своей деревне, никуда не выезжая. Он умело вел хозяйство и не очень одобрительно относился к нововведениям. Его сосед, Григорий Иванович Муромский, напротив, промотал в Москве большую часть своего имения, а в деревне стал жить на английский манер, что еще больше усугубило его убытки.
Сын Берестова, Алексей, приехал к отцу в имение. Он мечтал стать военным, но отец не соглашался, и потому Алексей решил на время пожить барином.
У «англомана» тоже была дочь Лиза. Она сразу же заинтересовалась молодым человеком и попросила свою служанку Настю узнать о нем и рассказать ей. Когда Настя рассказала о его красоте и веселом характере, Лиза очень захотела увидеть его, но между их отцами была вражда, да и могли бы подумать, что она гоняется за молодым человеком, если бы она сама искала встречи. Лиза придумала план: одеться крестьянкой и выйти гулять в рощу, где обычно бывает Алексей.
Рано утром девушка отправилась в рощу и встретила там Алексея. Они тут же познакомились. Лиза назвала себя Акулиной, дочерью кузнеца и пообещала прийти на следующий день сюда же.
Совесть начала мучить девушку, но она не могла не прийти на встречу, чтобы Алексей не стал ее искать среди крестьян и не обнаружил обмана. На следующей встрече она говорит молодому человеку не искать ее. Постепенно они влюбляются друг в друга.
Отношения между их отцами тем временем резко изменились. Однажды во время верховой прогулки Муромский встретил Берестова, когда тот был на охоте. Лошадь Муромского испугалась и понесла от крика охотников, и он упал с нее и ушиб ногу. Берестов пришел ему на помощь и пригласил к себе. Соседи дружелюбно разговорились, и на следующий день Муромский пригласил к себе в гости Берестова и его сына.
Узнав об этом, Лиза была ошарашена. Сначала она сказала отцу, что не выйдет к ним, а потом в голове ее созрел план: она потребовала у отца, чтоб он не показывал своего удивления от ее вида и на следующий день надела парик, набелила лицо, оделась в экстравагантное платье. Алексей не узнал в этом облике настоящую Лизу, и дочь Муромского ему ужасно не понравилась.
Знакомство между Муромским и Берестовым укреплялось, и Берестов вознамерился женить своего сына на Лизе. Однако Алексей категорически отказывался. Решив, что женится на крестьянке и будет жить своими трудами, он написал «Акулине» письмо об этом и поехал к Муромскому, чтобы упросить его отказать в женитьбе. Там он увидел Лизу без грима и в обычном платье, читавшую его письмо, и бросился к ней. В это время вошел Муромский и увидел, что у молодых людей все наладилось и без участия родителей.
Г-жа Простакова
То, мой батюшка, он еще сызмала к историям охотник.Скотинин
Митрофан по мне.Недоросль.
От издателя
Взявшись хлопотать об издании Повестей И. П. Белкина, предлагаемых ныне публике, мы желали к оным присовокупить хотя краткое жизнеописание покойного автора и тем отчасти удовлетворить справедливому любопытству любителей отечественной словесности. Для сего обратились было мы к Марье Алексеевне Трафилиной, ближайшей родственнице и наследнице Ивана Петровича Белкина; но, к сожалению, ей невозможно было нам доставить никакого о нем известия, ибо покойник вовсе не был ей знаком. Она советовала нам отнестись по сему предмету к одному почтенному мужу, бывшему другом Ивану Петровичу. Мы последовали сему совету, и на письмо наше получили нижеследующий желаемый ответ. Помещаем его безо всяких перемен и примечаний, как драгоценный памятник благородного образа мнений и трогательного дружества, а вместе с тем, как и весьма достаточное биографическое известие. Милостивый Государь мой ****! Почтеннейшее письмо ваше от 15-го сего месяца получить имел я честь 23 сего же месяца, в коем вы изъявляете мне свое желание иметь подробное известие о времени рождения и смерти, о службе, о домашних обстоятельствах, также и о занятиях и нраве покойного Ивана Петровича Белкина, бывшего моего искреннего друга и соседа по поместьям. С великим моим удовольствием исполняю сие ваше желание и препровождаю к вам, милостивый государь мой, всё, что из его разговоров, а также из собственных моих наблюдений запомнить моту. Иван Петрович Белкин родился от честных и благородных родителей в 1798 году в селе Горюхине. Покойный отец его, секунд-майор Петр Иванович Белкин, был женат на девице Пелагее Гавриловне из дому Трафилиных. Он был человек не богатый, но умеренный, и по части хозяйства весьма смышленый. Сын их получил первоначальное образование от деревенского дьячка. Сему-то почтенному мужу был он, кажется, обязан охотою к чтению и занятиям по части русской словесности. В 1815 году вступил он в службу в пехотный егерский полк (числом не упомню), в коем и находился до самого 1823 года. Смерть его родителей, почти в одно время приключившаяся, понудила его подать в отставку и приехать в село Горюхино, свою отчину. Вступив в управление имения, Иван Петрович, по причине своей неопытности и мягкосердия, в скором времени запустил хозяйство и ослабил строгий порядок, заведенный покойным его родителем. Сменив исправного и расторопного старосту, коим крестьяне его (по их привычке) были недовольны, поручил он управление села старой своей ключнице, приобретшей его доверенность искусством рассказывать истории. Сия глупая старуха не умела никогда различить двадцатипятирублевой ассигнации от пятидесятирублевой; крестьяне, коим она всем была кума, ее вовсе не боялись; ими выбранный староста до того им потворствовал, плутуя заодно, что Иван Петрович принужден был отменить барщину и учредить весьма умеренный оброк; но и тут крестьяне, пользуясь его слабостию, на первый год выпросили себе нарочитую льготу, а в следующие более двух третей оброка платили орехами, брусникою и тому подобным; и тут были недоимки. Быв приятель покойному родителю Ивана Петровича, я почитал долгом предлагать и сыну свои советы и неоднократно вызывался восстановить прежний, им упущенный, порядок. Для сего, приехав однажды к нему, потребовал я хозяйственные книги, призвал плута старосту, и в присутствии Ивана Петровича занялся рассмотрением оных. Молодой хозяин сначала стал следовать за мною со всевозможным вниманием и прилежностию; но как по счетам оказалось, что в последние два года число крестьян умножилось, число же дворовых птиц и домашнего скота нарочито уменьшилось, то Иван Петрович довольствовался сим первым сведением и далее меня не слушал, и в ту самую минуту, как я своими разысканиями и строгими допросами плута старосту в крайнее замешательство привел и к совершенному безмолвию принудил, с великою моею досадою услышал я Ивана Петровича крепко храпящего на своем стуле. С тех пор перестал я вмешиваться в его хозяйственные распоряжения и предал его дела (как и он сам) распоряжению всевышнего. Сие дружеских наших сношений нисколько впрочем не расстроило; ибо я, соболезнуя его слабости и пагубному нерадению, общему молодым нашим дворянам, искренно любил Ивана Петровича; да нельзя было и не любить молодого человека столь кроткого и честного. С своей стороны Иван Петрович оказывал уважение к моим летам и сердечно был ко мне привержен. До самой кончины своей он почти каждый день со мною виделся, дорожа простою моею беседою, хотя ни привычками, ни образом мыслей, ни нравом мы большею частию друг с другом не сходствовали. Иван Петрович вел жизнь самую умеренную, избегал всякого рода излишеств; никогда не случалось мне видеть его навеселе (что в краю нашем за неслыханное чудо почесться может); к женскому же полу имел он великую склонность, но стыдливость была в нем истинно девическая. Кроме повестей, о которых в письме вашем упоминать изволите, Иван Петрович оставил множество рукописей, которые частию у меня находятся, частию употреблены его ключницею на разные домашние потребы. Таким образом прошлою зимою все окна ее флигеля заклеены были первою частию романа, которого он не кончил. Вышеупомянутые повести были, кажется, первым его опытом. Они, как сказывал Иван Петрович, большею частию справедливы и слышаны им от разных особ. Однако ж имена в них почти все вымышлены им самим, а названия сел и деревень заимствованы из нашего околотка, отчего и моя деревня где-то упомянута. Сие произошло не от злого какого-либо намерения, но единственно от недостатка воображения. Иван Петрович осенью 1828 года занемог простудною лихорадкою, обратившеюся в горячку, и умер, несмотря на неусыпные старания уездного нашего лекаря, человека весьма искусного, особенно в лечении закоренелых болезней, как то мозолей и тому подобного. Он скончался на моих руках на 30-м году от рождения и похоронен в церкви села Горюхина близ покойных его родителей. Иван Петрович был росту среднего, глаза имел серые, волоса русые, нос прямой; лицом был бел и худощав. Вот, милостивый государь мой, всё, что мог я припомнить касательно образа жизни, занятий, нрава и наружности покойного соседа и приятеля моего. Но в случае, если заблагорассудите сделать из сего моего письма какое-либо употребление, всепокорнейше прошу никак имени моего не упоминать; ибо хотя я весьма уважаю и люблю сочинителей, но в сие звание вступить полагаю излишним и в мои лета неприличным. С истинным моим почтением и проч. 1830 году Ноября 26.Село Ненарадово Почитая долгом уважить волю почтенного друга автора нашего, приносим ему глубочайшую благодарность за доставленные нам известия и надеемся, что публика оценит их искренность и добродушие.
Взявшись хлопотать об издании Повестей И. П. Белкина, предлагаемых ныне публике, мы желали к оным присовокупить хотя краткое жизнеописание покойного автора и тем отчасти удовлетворить справедливому любопытству любителей отечественной словесности. Для сего обратились было мы к Марье Алексеевне Трафилиной, ближайшей родственнице и наследнице Ивана Петровича Белкина; но, к сожалению, ей невозможно было нам доставить никакого о нем известия, ибо покойник вовсе не был ей знаком. Она советовала нам отнестись по сему предмету к одному почтенному мужу, бывшему другом Ивану Петровичу. Мы последовали сему совету, и на письмо наше получили нижеследующий желаемый ответ. Помещаем его безо всяких перемен и примечаний, как драгоценный памятник благородного образа мнений и трогательного дружества, а вместе с тем, как и весьма достаточное биографическое известие.
Милостивый Государь мой **** !
Почтеннейшее письмо ваше от 15-го сего месяца получить имел я честь 23 сего же месяца, в коем вы изъявляете мне свое желание иметь подробное известие о времени рождения и смерти, о службе, о домашних обстоятельствах, также и о занятиях и нраве покойного Ивана Петровича Белкина, бывшего моего искреннего друга и соседа по поместьям. С великим моим удовольствием исполняю сие ваше желание и препровождаю к вам, милостивый государь мой, все, что из его разговоров, а также из собственных моих наблюдений запомнить могу.
Иван Петрович Белкин родился от честных и благородных родителей в 1798 году в селе Горюхине. Покойный отец его, секунд-майор Петр Иванович Белкин, был женат на девице Пелагее Гавриловне из дому Трафилиных. Он был человек не богатый, но умеренный, и по части хозяйства весьма смышленый. Сын их получил первоначальное образование от деревенского дьячка. Сему-то почтенному мужу был он, кажется, обязан охотою к чтению и занятиям по части русской словесности. В 1815 году вступил он в службу в пехотный егерский полк (числом не упомню), в коем и находился до самого 1823 года. Смерть его родителей, почти в одно время приключившаяся, понудила его подать в отставку и приехать в село Горюхино, свою отчину.
Вступив в управление имения, Иван Петрович, по причине своей неопытности и мягкосердия, в скором времени запустил хозяйство и ослабил строгий порядок, заведенный покойным его родителем. Сменив исправного и расторопного старосту, коим крестьяне его (по их привычке) были недовольны, поручил он управление села старой своей ключнице, приобретшей его доверенность искусством рассказывать истории. Сия глупая старуха не умела никогда различить двадцатипятирублевой ассигнации от пятидесятирублевой; крестьяне, коим она всем была кума, ее вовсе не боялись; ими выбранный староста до того им потворствовал, плутуя заодно, что Иван Петрович принужден был отменить барщину и учредить весьма умеренный оброк; но и тут крестьяне, пользуясь его слабостию, на первый год выпросили себе нарочитую льготу, а в следующие более двух третей оброка платили орехами, брусникою и тому подобным; и тут были недоимки.
Быв приятель покойному родителю Ивана Петровича, я почитал долгом предлагать и сыну свои советы и неоднократно вызывался восстановить прежний, им упущенный, порядок. Для сего, приехав однажды к нему, потребовал я хозяйственные книги, призвал плута старосту и в присутствии Ивана Петровича занялся рассмотрением оных. Молодой хозяин сначала стал следовать за мною со всевозможным вниманием и прилежностию; но как по счетам оказалось, что в последние два года число крестьян умножилось, число же дворовых птиц и домашнего скота нарочито уменьшилось, то Иван Петрович довольствовался сим первым сведением и далее меня не слушал, и в ту самую минуту, как я своими разысканиями и строгими допросами плута старосту в крайнее замешательство привел и к совершенному безмолвию принудил, с великою моею досадою услышал я Ивана Петровича крепко храпящего на своем стуле. С тех пор перестал я вмешиваться в его хозяйственные распоряжения и предал его дела (как и он сам) распоряжению всевышнего.
Сие дружеских наших сношений нисколько, впрочем, не расстроило; ибо я, соболезнуя его слабости и пагубному нерадению, общему молодым нашим дворянам, искренно любил Ивана Петровича; да нельзя было и не любить молодого человека столь кроткого и честного. С своей стороны Иван Петрович оказывал уважение к моим летам и сердечно был ко мне привержен. До самой кончины своей он почти каждый день со мною виделся, дорожа простою моею беседою, хотя ни привычками, ни образом мыслей, ни нравом мы большею частию друг с другом не сходствовали.
Иван Петрович вел жизнь самую умеренную, избегал всякого рода излишеств; никогда не случалось мне видеть его навеселе (что в краю нашем за неслыханное чудо почесться может); к женскому же полу имел он великую склонность, но стыдливость была в нем истинно девическая.
Кроме повестей, о которых в письме вашем упоминать изволите, Иван Петрович оставил множество рукописей, которые частию у меня находятся, частию употреблены его ключницею на разные домашние потребы. Таким образом прошлою зимою все окна ее флигеля заклеены были первою частию романа, которого он не кончил. Вышеупомянутые повести были, кажется, первым его опытом. Они, как сказывал Иван Петрович, большею частию справедливы и слышаны им от разных особ. Однакож имена в них почти все вымышлены им самим, а названия сел и деревень заимствованы из нашего околодка, отчего и моя деревня где-то упомянута. Сие произошло не от злого какого-либо намерения, но единственно от недостатка воображения.
Иван Петрович осенью 1828 года занемог простудною лихорадкою, обратившеюся в горячку, и умер, несмотря на неусыпные старания уездного нашего лекаря, человека весьма искусного, особенно в лечении закоренелых болезней, как то мозолей и тому подобного. Он скончался на моих руках на тридцатом году от рождения и похоронен в церкви села Горюхина близ покойных его родителей.
