Об этом и о многом другом — наша беседа с главным наркологом МЗ РФ, директором Московского научно-практического центра наркологии, доктором медицинских наук, профессором Евгением Брюном .
Лукавые цифры
Серафим Берестов, «АиФ. Здоровье»: — Евгений Алексеевич, насколько адекватными вам, как наркологу, представляются официальные цифры «алкогольной» статистики? Сколько в России пьют?
Евгений Брюн: — Официальная цифра выпиваемого в нашей стране алкоголя — 13,5 л так называемого «абсолютного спирта» на душу населения, это около 60 бутылок водки на каждую пьющую душу. В среднем бутылка в неделю. А дальше нужны пусть во многом условные, но всё-таки подсчёты. Нравится это кому-то или нет, но половина населения России практически не пьёт. Не пьют дети, старики, убеждённые трезвенники и «язвенники».— На этом фоне нет-нет да появляются информационные «вбросы». Например, уже с полгода гуляет цифра: 150 бутылок водки в год выпивает среднестатистический мужчина в России.
— Знаю. Гуляют и другие. Например, утверждается, что 30 тысяч россиян ежегодно умирают от отравления некачественными алкогольными напитками. Но всё это — «вбросы» малопонятного происхождения. Голословные утверждения без ссылок, без источников, без расчётов.
— Создаётся впечатление, что у алкогольной статистики слишком много источников. И не всегда они сходятся с цифрами врачей.
— Согласен. Возможно, это происходит потому, что у каждого ведомства — свои задачи. Допустим, есть такая федеральная служба — Рос-алкогольрегулирование. Среди её задач — мониторинг ситуации со спиртными напитками. Выпустили, например, ликёроводочные заводы страны за год определённое количество водки. Росалкогольрегулирование об этом добросовестно информирует. Но в общественном сознании почему-то откладывается, что всю эту водку граждане за год и выпили. Последнее — далеко не факт.
Страшилки и правда
— При этом никто не считает объём фальсификата...
— И это тоже. Но в первую очередь никто никогда не считал выпиваемый нашими гражданами самогон. Мы в принципе не знаем эту цифру. С самогоноварением, особенно в сельской местности и в городах с населением менее 30 тысяч населения, происходит непонятно что.
Также, увы, там практически нет наркологии. Думаю, государственного регулирования алкогольного рынка там тоже нет. Есть лишь поставки алкоголя в частные, никак не связанные между собой магазины самыми разными посредниками. А в итоге в СМИ всплывают либо страшилки от доброхотов‑общественников, либо в лучшем случае цифры, подсмотренные на потолке.
— А что со смертностью от отравления некачественным алкоголем?
— Примерно такой же «тёмный лес». Вот появляется цифра, которую я упомянул, — 30 тысяч умерших от отравлений. Откуда она взялась, не знает никто. На самом же деле констатировать отравление от некачественной водки в каждом конкретном случае имеют право лишь судебно-медицинские эксперты. Чего на практике, к глубочайшему сожалению, почти не происходит.
Без этого общественность, в том числе медицинская, накапливая объём информации, вправе лишь делать предположения. На деле всё происходит наоборот: «страшилки» или очень условные выводы у нас иногда и принято выдавать за статистику. Так вот и появляются данные про 150 бутылок водки на каждого россиянина в год. Или про 8 миллионов российских наркоманов. В случае с этим мифом Запад периодически с патетикой воздевает руки. И всякий раз предлагает ввести в России метадоновые программы. Но зачем, скажите, это делать, если изначально заявленная цифра не соответствует действительности?
Источник бед
— С какими ещё мифами вам приходится сталкиваться?
— Скорее не с мифами, а с умением манипулировать цифрами и терминами. Например, со словом «алкоголизация». Действительно, в 76% случаев она начинается в молодом, до 20 лет, возрасте. Страшно звучит?
На деле до 20 лет человек хотя бы один раз, но попробует спиртное. И вовсе не факт, что все 76% сопьются. А не попробуют до 20‑летнего возраста алкоголь всего 5% населения — так называемые «природные абстиненты». Но ведь и половина из упомянутых 76% тоже не пристрастятся.
Думаю, прежде чем верить в страшилки, каждому нужно вспомнить свой личный опыт. Я впервые попробовал алкоголь года в 3-4 — меня лечили водкой с перцем. И что, это проба, что ли?
— От чего же зависит заболеваемость алкоголизмом?
— В основном от генетики. Ориентироваться лучше на другие цифры, более достоверные. Например, около 17% мужчин и примерно 8% женщин в развитых странах употребляют алкоголь ежедневно. В России, по моему мнению, эта цифра выше, но незначительно — на 3-4%. А главные пьяницы давно известны — немцы и англичане, как ни странно это прозвучит для людей, недоумевающих, почему до сих пор не спилась Россия. Поясню также: проблема алкоголизма существует везде, где свободно продаётся алкоголь.
— Так сколько же у нас в стране алкоголиков?
— Чтоб не выдумывать лишнего, я придерживаюсь таких «опорных пунктов»: в любой пьющей стране 2% населения страдают алкоголизмом с психическими расстройствами. Ещё примерно 10% населения — алкоголизмом с соматическими расстройствами. В России эта категория больных не попадает в поле зрения наркологов потому, что лечится у других специалистов. В основном у терапевтов и неврологов.
— Снова «алкогольная тень»?
— Увы! Мы будем выявлять таких больных. Уже есть исследования в этой области. Очень показательно, что проблемой скрытого алкоголизма занимаются не только в Москве, но и в провинции. Например, в далёкой Чите — профессор Николай Васильевич Говорин, завкафедрой психиатрии, наркологии и медицинской психологии Читинской медакадемии. Он внедряет методики расчёта, позволяющие выявлять алкоголиков среди общесоматических больных.
Огорчения и радости
— По мнению ваших коллег-наркологов, проблема алкоголизма в Москве стала менее острой.
— Я с ними согласен. Но Москва — не вся Россия. Дело здесь не только в относительном благополучии здравоохранения. Ещё и в особой психологии самого города. Сюда, например, даже в неблагополучные экономически времена приезжают работать, а не пить. И это непременно отражается на медицинской статистике. Например, в прошлые зимние праздники поступление больных в московскую наркологию резко, почти в 5 раз, снизилось. Раньше бывало наоборот — наплыв больных в «алкогольно-новогодние» каникулы был на четверть больше будничного. Значит, сегодня мы стали больше работать, больше считать деньги и... больше думать.
Примерно та же наркологическая картина в крупных городах России. А что происходит в «малой» России, мы — говорю откровенно! — не знаем.
— Вы — и не знаете?! Почему?
— В стране сейчас происходит два противоборствующих процесса. С одной стороны, государство всё-таки уменьшает, нормализует рынок алкогольной продукции. Плавно, корректно — по времени продажи, по торговым точкам. С другой, активизировался недобросовестный бизнес. Самогонные аппараты, например, появились даже в хозяйственных магазинах. Сразу с «приложением» — спиртовыми дрожжами. Дальше объяснять надо?
Ещё штрих — так называемые распродажи алкоголя в выходные дни: «Пейте, ребята, всё для вас! А что будет утром, наплевать».
— А что будет утром?
— Для меня самое неприятное в том, чтобы признать: утром многим из этих людей и пойти-то некуда. Современную наркологическую службу, с эффективным сочетанием и взаимным дополнением стационарной и амбулаторной составляющих, в провинции ещё предстоит создавать. Действующая модель этой службы, образец, есть. Она здорово работает в Москве, в Краснодарском крае, Руспублике Саха (Якутия), в большинстве крупных региональных центров. А вот перед русской глубинкой наркология до сих пор в долгу.— Психологи, социологи, врачи всё чаще говорят: общество постепенно выздоравливает. Вы согласны с такой точкой зрения? Вы видите это по своим пациентам?
— Пожалуй, да. Существует теория «больших волн». Грубо говоря, одно поколение, пьющее, замещается другим, менее пьющим. Мы сейчас и находимся в таком периоде. 90‑е годы — мрак потребления алкоголя и наркотиков. Потом произошла стабилизация. После 2010 года идёт постепенное снижение спроса на психоактивные вещества. Выросло другое поколение, у которого перед глазами негативный опыт старших. Оно не принимает это «зрелище».
И, конечно, сегодня страна подошла к духовному своему подъёму: кризис не только заставляет думать — он сплачивает.
Сейчас на высшем уровне медицинской иерархии решается вопрос о введении принудительных мер для злостных алкоголиков и наркоманов. Возможно, уже очень скоро их начнут силой отучать от пагубных привычек. Закон, который находится ещё в стадии разработки, вызвал массу противоречивых мнений. Для многих сограждан в воздухе уже забрезжил холодный призрак «лагеря трудового принуждения» – так в народе расшифровывали казённую аббревиатуру «ЛТП». Разъяснить ситуацию мы попросили главного нарколога РФ Евгения Алексеевича Брюна.
–Идея ввести принудительное лечение от алкоголизма и наркомании звучит всё настойчивее. Как вы считаете, россияне уже не в силах справляться со своими проблемами в одиночку? Неужели тут нужно вмешательство «сверху»?
– Чтобы один крепко пьющий человек излечился от своей зависимости, ему нужно потратить массу усилий – и то результат не гарантирован. Но чтобы бросило пить хронически больное общество, представьте, сколько должно быть приложено сил и средств. С наркоманией тоже всё сложно. В любом случае справиться тут реально только государственными силами, и на решение проблемы, безусловно, должны быть мобилизованы все возможные ресурсы, в том числе и законодательные.
– Какова сегодня в стране статистика по алкоголизму и наркомании?
– Количество наркоманов в РФ сегодня составляет 550 тыс. человек, в Москве их 30 тыс. человек. Но, по экспертным расчётам, это количество должно быть умножено на коэффициент 2,5, а в Москве на коэффициент 7. Это значит, что в России примерно 1,5 млн наркоманов, а тех, кто употреблял наркотики, но не является зависимым, в 50 раз больше. Ещё примерно 10% людей, проходящих лечение в общесоматических больницах страны, – это люди с заболеваниями, напрямую связанными со злоупотреблением алкоголем и наркотиками.
– Не является ли принуждение в таком вопросе нарушением прав и свобод личности? И вообще, можно ли лечить человека, если он сам этого не хочет?
– Я сказал бы – и думаю, многие меня тут поддержат, – что принуждать их отказываться от алкоголя и наркотиков не только можно, но и нужно. Хотя, разумеется, без доброй воли больного абсолютного эффекта от лечения ожидать трудно. У психиатров-наркологов есть неписаное правило: излечить нельзя, излечиться – можно. Как показывает опыт, положительная динамика в лечении больного алкоголизмом или наркоманией наблюдается только тогда, когда пациент сам стремится к исцелению. Так вот, все наши активы мы направим на то, чтобы это принуждение принесло положительные плоды и человек потом мог вернуться в общество и не держал бы зла на врачей. Принимая пациента, мы всегда первым делом начинаем внушать ему, что это жизненно необходимо. Вы думаете, что алкоголики и наркоманы прямо-таки бегут в больницы? На самом деле добровольно лечиться почти никто из них не хочет. Соглашаясь пройти курс лечения, такой больной обычно просто идёт навстречу родственникам или сдаётся под влиянием момента, испуга или каких-то других субъективных обстоятельств, но искреннего намерения развязаться со своей проблемой он, как правило, не имеет. Большинство из них начинают проситься домой на второй день! Мы проводим с ними титаническую работу, уговаривая остаться в стенах больницы. Однако насильно удерживать их мы не имеем права, и они снова пускаются во все тяжкие и обрекают себя и нередко своих близких на гибель. Вот почему в таком вопросе принуждение является мерой необходимой и спасительной.
– Как вы видите принуждение без унижения?
– Если такая законодательная мера будет принята и зависимых начнут, как вы говорите, принуждать к лечению, то это будет происходить вовсе не в репрессивной или какой-то унизительной форме. Именно сейчас мы работаем над механизмом этого самого «принудлечения». Во-первых, будет строго соблюдаться законность. Возможно, кому-то дадут шанс сначала самостоятельно решить свою проблему, если надо, помогут пройти лечение добровольно. Во-вторых, никто никого не сможет под эту вывеску «упрятать», об этом мы тоже обещаем позаботиться. Но уж когда больной поступит на лечение, с ним начнут работать целый штат врачей, психологов и социальных работников, и в конце концов он начнёт с ними сотрудничать. Поэтому не стоит сейчас, когда только-только наметился положительный сдвиг в таком серьёзном деле, заранее подвергать критике, по сути, единственную возможную программу по избавлению общества от этой беды. Для начала всем нам надо понять, что в борьбе с пьянством и наркоманией – как на войне – все средства хороши. Если вы хотите морализировать на тему свободы выбора, то спросите сначала мнение тех, в чьих семьях уже случилось такое несчастье, у кого пьёт или колется близкий человек. Эти несчастные отравляют жизнь не только себе! А потом это ведь, образно говоря, заразно. Если в доме употребляет отец, то в 90% случаев эстафету примет сын, причём уже в подростковом возрасте! Те, кто не знает этого из личного опыта, не поймут, до какой степени отчаяния алкоголики и наркоманы доводят своих матерей, жён, мужей и детей, в какую пытку превращают их существование, не говоря уже о своём. Поэтому все разговоры о нарушении свобод в этой ситуации я могу расценивать как безответственный популизм. Когда пьёт почти половина населения, включая женщин и детей, такие слоганы неуместны. И ещё в отношении свободы – я прошу вас задуматься: а разве человек, который полностью зависит от зелья, может считать себя свободным? Является ли он свободным на самом деле? Он уже по уши в рабстве у своей пагубной страсти. Кроме того, этого человека надо спасать чисто физически, так как алкоголизм – это медленное самоубийство. И это серьёзная психическая болезнь.
По теме
Парламент Эстонии выступил за проведение расширения перечня санкций, направленных в отношении Москвы, а также принял заявление, в котором требует от России освободить задержанных в Керченском проливе украинских моряков.
– Где предполагается проводить лечение? Учреждения будут принадлежать пенитенциарной системе или системе здравоохранения?
– Пока ещё окончательного решения нет, так же как и готовой схемы последующих действий. Всё находится в стадии разработки. Могу сказать только, что если и будут для этих целей созданы отдельные учреждения, то они ни в коем случае не станут дубликатами советских ЛТП. Мы, в частности, сейчас изучаем зарубежный опыт – опыт тех стран, где принудительное лечение существует и, в общем-то, оправдывает себя. Например, в США такая практика бытует давно и благополучно, и общество вполне ею довольно. Возможно, что-то из зарубежных полезных наработок сможет пригодиться и у нас. Во всяком случае, я обещаю, что мы не собираемся усеивать страну исправительными лагерями с колючей проволокой.
– Как туда будут попадать – по решению суда, по заявлению родственников?
– Конечно, не обойдётся без участия и судебных органов, и ближайшего окружения больного.
– А как быть тем, кто сам хочет «сдаться»? Ждать, когда кто-то даст о нём сигнал? Или надо будет совершить какой-нибудь неблаговидный поступок в общественном месте?
– Ну, это абсурд. Наоборот, таким людям и сейчас оказывается вся возможная помощь, их госпитализируют при первом же обращении, так что нет причин менять что-то и в будущем.
– Но разве мест в государственных больницах хватает? И почему в народе считается, что лечение от алкоголизма стоит фантастических денег?
– Благодаря широкой рекламе коммерческих клиник и частной наркологии, которая действительно стоит огромных денег и не гарантирует никакого результата. И даже хуже того, частная наркология способна только навредить больному, так как работает она лишь на собственный карман, по большому счёту калеча тех, кто обращается к её помощи, и взимая за это космические суммы. Я утверждаю, что единственное возможное лечение алкоголикам и наркоманам в состоянии обеспечить только государственная система медпомощи, включающая в себя целый комплекс необходимых методик, тогда как частники эксплуатируют какой-то один узкий метод, не всем больным подходящий. Поэтому я настаиваю на том, чтобы сделать лечение и реабилитацию нарко- и алкогольно-зависимых прерогативой государственной медицины.
– И всё-таки у нас есть проблемы с койко-местами в государственных наркологических больницах. Во всяком случае, на периферии с этим гораздо сложнее, чем в столице, люди практически предоставлены сами себе. Вы намерены решать эту проблему?
– Минздравсоцразвития РФ уже сейчас направляет большие средства в региональную наркологию, устанавливается более жёсткий контроль за наркодиспансерами на местах, и мы постараемся сделать так, чтобы ни один из самых отдалённых уголков нашей страны не оказался не охваченным необходимой наркологической помощью.
Читаю я перепечетку Известий "В столичных наркодиспансерах запретили использовать для лечения больных кодирование, метод 25-го кадра и другие сомнительные способы, основанные на внушении. Соответствующий приказ подписал главный нарколог департамента здравоохранения столицы (очевидно Москвы?) Евгений Брюн (копия документа есть у «Известий») . Эксперты поясняют, что основанные на внушении методы не помогают пациентам справиться с алкоголизмом и наркоманией, а лишь способствуют обогащению врачей.
То есть, не смотря на любовь к "громким заявлениям" Евгений Брюн запретил первично, т.е. на уровне приемного покоя пациентов "кодировать" в г. Москва. Не более того
.
А вот "сделал сенсацию", очевидно, второй человек, на которого ссылаются Известия. Я Олега Зыкова знаю лично. В первую очередь, как одного из лучших коллег-лоббистов. Могу много веселых историй рассказать, как они с Хананашвили ювенальную юстицию в России продвигали.
А во вторую, знаю Олега, как активного промоутера групп Анонимных Алкоголиков в России . Я совершенно не против продвижения метода групп взаимной поддержки и у нас. Но я против того, что бы это делалось за счет и в ущерб отечественным стандатам лечения алкоголозма, связанным с именами таких отечественных мастеров психотерапии, как Довженко, Рожнов или Шичко. Последний предлагал свою оригинальную концепцию групп реабилиатции больных алкоголизмом "Оптималист".
Сегодня в России только официально зарегистрировано 2,7 млн алкоголиков и 630 тыс. наркоманов. Реального положения проблемы эти цифры не отражают, оставляя возможность для манипулирования общественным мнением.
Еще одна особенность наркологии в том, что эффективным может быть только длительное комплексное лечение. «Волшебной пилюли» быстрого действия здесь нет и быть не может. Однако именно ожиданием «чуда» пользуются мошенники от наркологии, обещая решить проблему «на 100% и всего за одну процедуру», - уверен главный нарколог МЗ РФ, директор Московского научно-практического центра наркологии, доктор медицинских наук, профессор Евгений Брюн . За веру в «чудо» больные расплачиваются остатками здоровья.
Берем деньги. Гарантируем… слабоумие?
Серафим Берестов, «АиФ. Здоровье»: Евгений Алексеевич, как далекому от медицины больному или его родственникам разобраться в рынке наркологических услуг?
Евгений Брюн: Вы произнесли ключевое слово - «больной». Алкоголизм и наркомания - это заболевание, причем хроническое. В лечении любого хронического заболевания по определению быстрого стопроцентного эффекта быть не может. Но именно это обещают мошенники от наркологии. И совершенно игнорируют многочисленные факторы риска, что, накапливаясь в течение жизни, приводят к развитию заболевания и усугубляют его.
Ведь помимо генетической в развитии зависимости у наших больных всегда есть органическая подоплека. Например, расстройства биохимии головного мозга. Или родовые травмы. Или чисто биологические вещи. Больные-«органики» всегда требуют бережного к себе отношения. Но сторонникам радикальных методов лечения на это наплевать!
- Какие методы вы имеете в виду и чем они опасны?
Методов несколько. Большинство пришли из «предтечи» наркологии - психиатрии, где были давно известны. Причем многие из этих методов в «большой психиатрии» давно уже не применяются - опасны! Но всплывают в наркологии. Потому что сюда в последние десятилетия пришло множество врачей из других специальностей, не знакомых с психиатрией.
Страшная вещь - атропиновые комы, которые для лечения наркомании использует киргизский врачеватель Назаралиев. Психиатрия отказалась от атропина более 30 лет назад. Но «методика Назаралиева», подкрепленная рекламными обещаниями, пользуется определенным спросом у пациентов всего бывшего СССР. Я видел работу этого метода еще на заре своей врачебной деятельности - в начале 70‑х годов. Страшнейшее зрелище! В результате больной попросту становится слабоумным. Надо ли объяснять, что такое слабоумный наркоман или алкоголик? На его реабилитации, тем более на социализации, можно ставить жирный крест.Инсулиновые и адреналиновые комы, электросудорожная терапия также применяются в современной коммерческой наркологии. Не лечат разве что высокими дозами радиации. И то только потому, что боятся «врачеватели» исключительно за себя. Пациентам предлагают то «охлаждать мозги» сверхнизкими температурами, то «кипятить» их. Методики могут носить самые замысловатые названия. При этом частные наркологические клиники могут арендовать помещения в солидных медицинских учреждениях, используя их репутацию.
Но опаснее то, что все эти экстремальные методы - на грани или даже за гранью фола - усугубляют органические поражения головного мозга. Подчас катастрофически! Врачи в государственной наркологии все чаще сталкиваются с последствиями такого лечения. И… оказываются бессильными. Максимум, что иногда остается, - лишь поддерживать физическое существование больного.
- А как относиться к многочисленным предложениям вывода из запоев?
- На самом деле по всем канонам - это первый этап лечения зависимости. Но многие частные наркологи им и ограничиваются. Потому что детоксикация - самая прибыльная составляющая частной наркологии: «почистили» человека, взяли деньги. Через неделю - снова запой и снова процедура.- Любая ли «чистка» безобидна?
Нет. Например, на рынке предлагают быстрые опиатные детоксикации. На 72 часа человека вводят в наркоз. Через капельницу больному вводят препарат - антагонист опиатных рецепторов. По идее, за трое суток абстиненция должна пройти. Но фокус в том, что все это время организм получает еще и наркотическую нагрузку барбитуратами, которая, в свою очередь, способна вызывать усиление органической патологии головного мозга. И еще: после таких процедур влечение к наркотикам бывает столь велико, что люди сразу из клиники убегают колоться дальше.
То же самое касается методов плазмафереза и гемодиализа, в просторечии - очищение крови. Патологическое влечение к наркотикам или алкоголю после них резко возрастает. В психиатрии когда-то был термин, который сегодня применим к данной ситуации, - «система крутящихся дверей». Больной вышел - и скоро вошел. Мечта коммерсантов от наркологии, которым это приносит лишь доходы…
О лечении страхом
В наркологии популярна процедура с расхожим названием - «кодирование». Изначально этот метод был психотерапевтическим или все-таки медикаментозным?
- Официальная отечественная наркология категорически против массового применения подобных приемов. Хотя, не спорю, есть люди, которым этот метод прекрасно помогает. Но когда мы набираем статистику, то выясняется: вреда от кодирования больше, чем пользы. Не может и, видимо, не должен больной жить со страхом в подсознании! Причем подавляющее число пациентов срываются, как только действие «кода» заканчивается. При этом алкоголизация приобретает еще более безнадежный и необратимый характер.- Что должно насторожить человека, который читает объявления коммерческих наркологических клиник?
Заверения 100%-ной эффективности метода. И «упаковка», подача этих обещаний. Чем красивее и мудренее они звучат, тем больше вероятность, что это блеф. Необходимо также обращать внимание на подачу информации - рекламно-мошенническую, с обещанием заведомо невыполнимого: например, успех за 1-2 процедуры, без привлечения дополнительных методик - что является заведомым жульничеством.
Просто потому, что восстановление биохимии головного мозга даже после однократного запоя длится до 3 недель. А дальше требуются более тонкие «настройки», призванные менять философию жизни человека. Обо всем этом «мастера» умалчивают…
Дело врачей. И пациентов
- С другой стороны, ожидание чуда - наша национальная особенность.
Да, и в медицине она сводится к неучастию пациента в собственном лечении, к перекладыванию ответственности на врача. И при этом никаких собственных усилий! Но наркология - та область медицины, где усилия самого пациента особенно востребованы. Успех заложен в сотрудничестве врача и больного.
Здесь и самые главные сложности: у наших больных критика, как правило, нарушена и мотивации нет. Ведь лечим мы их от… удовольствия, которое приходит с приемом алкоголя или наркотиков. Мы же утверждаем обратное: человек должен получать удовольствие нехимическим путем.
- Вы - сторонник государственной наркологической помощи?
- Конечно! Да, она неидеальна, и у нас работают разные люди, не всегда добросовестные. Но все-таки сама система ориентирована на то, чтобы реабилитировать человека и отпустить его в открытый мир.Один из основных принципов в государственной наркологии - все должно идти постепенно, от этапа к этапу. Смешивать их нельзя: детоксикация организма, психиатрическое лечение, психотерапия, реабилитация.
Еще один этап - психологическое и лечебное сопровождение человека после курса лечения. Плюс противорецидивное лечение. Ведь алкоголизм - болячка хроническая, и срывы у наших подопечных возможны, как и при любом хроническом заболевании. Поэтому наркологи очень не любят слово «выздоровление», предпочитая понятие «длительная ремиссия».
Увы, нет и в обозримом будущем не будет уникального, единственного средства в борьбе с алкоголизмом и наркоманией. Одна из главных проблем современной наркологии и заключается в том, чтобы правильно подобрать индивидуальный вектор развития наших больных. Да, это сложно. Но возможно. И все чаще получается!
